Иосиф ильин скитания русского офицера читать. Уникальный дневник иосифа ильина времен первой мировой войны

От редакции «Брестского курьера»

Эти воспоминания о Первой мировой войне год назад были опубликованы в журнале «Звезда» (Иосиф Ильин. Дневник. №7 2015 г.). В них содержатся фрагменты о пребывании автора в Брест-Литовске, что представляет особый интерес для нас. Предлагаю Вашему вниманию эту публикацию в сокращении. Тем более что они написаны хорошим слогом, а его дочь, вернувшаяся в СССР, стала известной писательницей, супругой профессора-лингвиста А.Реформатского. Некоторые оценочные моменты явно носят стилистику той эпохи, поэтому просим воспринять это благосклонно и без излишних эмоций. Пояснения по некоторым персоналиям (Николай Николаевич и прочие) Вы сможете отыскать в интернете.

ИЛЬИН Иосиф Сергеевич (1885 Москва – 1981 Веве, Швейцария) - русский военный, автор воспоминаний. С 1908 служил поручиком в артиллерийской бригаде. В начале Первой мировой войны был ранен в руку и получил контузию. После ранения в боях не участвовал, был зачислен на нестроевые или тыловые должности. Участник гражданской войны на стороне Белого движения. Полковник. В эмиграции после 1920. Жил в Харбине. Служил на Китайской восточной железной дороге, читал лекции в Институте японо-русского общества. Работал в эмигрантской газете «Русский голос», в 60-е годы в США в калифорнийской газете «Русская жизнь», в русскоязычном «Новом журнале», в парижской «Русской мысли». В 1937 году передал свои «Воспоминания биографического характера» в архив эмиграции в Праге. Последние годы жизни провёл в Швейцарии.

Подъезжаем к Смоленску. Начиная от Тулы, идут дожди. В Тульской губернии нет ни снежинки, а тут тепло, как весной. Над землей стоит туманная дымка, да изредка кое-где сереет талый снег. Неужели и дальше так будет? Стоило брать с собой теплые вещи?!

В соседнем отделении все продолжают выпивать и играть в карты - веселятся, иначе говоря. Но, видимо, делается все это больше для того, чтобы не думать о будущем и о том, что впереди ждет каждого.

Сколько ни всматриваюсь, никак не могу увидеть ни у кого желания не только пылкого, а даже скромного ехать на позиции вторично. Не знаю, чем это объяснить - может быть, тем, что все уже раз ранены и это психология людей, которые были ранены?.. Кадровые офицеры сдержаннее и молчаливее, они обязаны, это их долг - война, но те, кто из запаса и прапорщики, те проще и меньше стесняются высказывать свое мнение и свое настроение.

Поезд остановился на какой-то станции, и я воспользовался случаем, чтобы написать домой письмо, а то каракули просто невообразимые.

Послезавтра будем в Бресте. Там как будет, Бог его ведает - куда пошлют, как пошлют? Сейчас трогаемся дальше. Поручик - мой визави - тоже занят писанием писем.

Сейчас стоим в Барановичах, где кормим нижних чинов. Пища очень хорошая на всех продовольственных пунктах, и я сам с удовольствием ем. Вчера встретили огромный поезд с пленными австрийцами - оборванные, голодные, бросались к нам за хлебом, из-за которого дрались.

Пришлось кричать на них. Я и подпоручик из нашего отделения, который спит наверху, раздавали им папиросы - сыпали в шапки, которые они подставляли - ужасно жалкий вид. Уже второй день не видно ни снежинки. Голубое небо, как в начале августа. Яркое солнце. Совершенно нельзя сказать, что на носу декабрь. Ночью будем в Бресте.

Приехали в Брест. Сейчас думаю съездить на Центральный вокзал. Вчера в Барановичах простояли четыре часа. Осмотрели этот городишко. В Барановичах ставка. Живо вспомнился Николай Николаевич. Говорят, Янушкевич страшнейший юдофоб и всякую неудачу приписывает «жидам»…

Здесь очень большой затор, и потому мы, верно, простоим два-три дня, пока с нами разберутся. Сначала наше положение не было выяснено, и мы, прибыв вчера в восемь часов утра, стояли в четырех верстах от вокзала, думая, что нас отправят скоро дальше.

Я взял номер специально, чтобы выспаться на чистом белье и сходить в баню, откуда и вернулся час тому назад. Баня под названием «дивизионная» крепостного гарнизона очень хорошая и благоустроенная, и я сижу сейчас, пью чай и блаженствую, особенно при мысли о кровати после шести ночей на лавке в третьем классе. На вокзале все искал Мишин поезд, но вместо него и Вани встретил Колю Поливанова, поезд которого с час как пришел. Мы с ним расцеловались, болтали, и я осмотрел поезд и раненых - необычайно много обмороженных. Целых 17 суток лежали в окопах, а одну ночь стояли в болоте по колено - к утру вода в болоте замерзла. Есть раненые немцы-гвардейцы: рослый, здоровый народ, настроены скорее добродушно, но один был угрюм и мрачен. Один, высоченного роста, ранен в грудь навылет и все время харкает кровью; сестра говорила, что будь он послабее, такой раны бы не перенести.

Коля сообщил мне, что Миша до моего приезда за час поехал на Радом и дальше за ранеными.

Мы много хохотали, когда я рассказал, каким героем Миша приезжал в Пензу.

«И ведь все врет, нигде он не был», - смеялся Поливанов.

«А вот роман у него там со старшей сестрой, это верно, - говорил Коля. - Но кажется, что среди наших дворянских поездов такой, как Мишин, единственный».

Мы простились, потому что Коля спешил получать мясо, а потом поезд отправлялся на Гомель.

Прочел в «Новом Времени», что убит Амбразанцев. Бедняга, хороший человек он был. Теперь осталась одна его сестра в Новоспасском.

Брест - маленький, почти исключительно еврейский городок. Сегодня суббота, все закрыто, извозчиков почти нет, т. к. из 157-и - 130 евреи. Между прочим, впервые видел еврея на козлах. Их здесь, этих извозчиков, два сорта: одиночки и парные фаэтоны. Лошади - кожа и кости. Подхожу к одному: «У тебя, пожалуй, лошадь сдохнет, не довезешь?!» - «Ну ви развэ купить хотите - что-о?!» - «Нет, мне надо ехать». - «Ну тогда садитесь, а там ми увидим, что-о?»

Погода тут удивительная, 8–10 градусов тепла. Это особенно кажется диким после глубокого снега, охоты на лис. Оказывается, что здесь вообще зимы не бывает почти, а о санях никто и не думает.

За неделю до нашего приезда тут разыгралась целая трагедия и сюда экстренно приезжал Николай Николаевич. Об этом запрещено писать и стараются держать в секрете. Взорвалось 80 тыс. снарядов, погибло около 500 человек, целая рота сапер с офицерами, которых недавно хоронили. Взрывы шли последовательно, начиная с 8 утра до 5 час. вечера. В городе полопались почти все стекла, а из крепости сыпались осколки; большинство в панике бежали в поле за город. К счастью, все склады и погреба с пироксилином уцелели и не детонировали, иначе, как рассказывал мне один офицер, от города, жителей и крепости не осталось бы и следа. На станции как раз в это время, когда начались взрывы, стоял целый состав, груженный пироксилином, и лишь благодаря находчивости начальника станции и храбрости машинистов его вывезли, а то бы и весь вокзал ахнуло.

Говорят про злой умысел, т. к. здесь будто бы имеются шпионы, и всюду бросаются в глаза плакаты: «Остерегайтесь шпионов. За поимку вознаграждение тысячу руб.». Предполагают, что под видом солдата шпион прошел к складу, где работало много нижних чинов. Но, разумеется, ничего точно не известно, и все одни лишь предположения.

Пищу к разным кривотолкам дает еще и то, что комендант тут генерал Лайминг. Как все-таки много у нас немцев! В этот день, когда начались взрывы, он был на вокзале, где его с музыкой провожали, т. к. он уезжал куда-то на войну, получив новое назначение. Однако уехать он не успел, т. к. загрохотали взрывы.

Из дому ничего пока нет, а поручик получил на вокзале телеграмму, которая, правда, шла три дня, но успела как раз к нашему прибытию.

1914 год. Декабрь

Вот и декабрь. Эшелон уходит завтра или послезавтра.

Мы же, несколько офицеров, поедем самостоятельно в Холм, где получим предписание, т. к. у нас нет наших нижних чинов и мы можем самостоятельно проехать. Остальные же с командами из Холма отправятся разыскивать части.

Мой поручик уезжает с эшелоном. Пока же мы с ним гуляем. Номер в гостинице я снял пополам с прапорщиком Бурским, который вчера что-то расхворался и вчера ездил в местный госпиталь. Он целыми днями лежит, мало говорит и производит впечатление какого-то «рамоли».

Гостиницы тут нечто ужасное. Евреи нагнали цены невероятные. Мой номер раза в три меньше пензенского, с поломанным диваном и колченогими стульями, пыльный и грязный, с клопами и пр. прелестью, стоит 2 руб. 25. В мирное время здесь дороже рублевых номеров и вообще-то не было. И несмотря на это, везде все полно. Нет сомнения, что, будь на месте евреев русские, было бы то же самое, дело не в национальностях, а в том, что у нас нет ни порядка, ни системы. И цены, и вся жизнь, все должно было бы быть строго распределено и установлено в известном распорядке.

Бурский меня покинул. У него оказался сильнейший ревматизм, и доктор забрал его в госпиталь. Эшелон уходит завтра, завтра и я поеду в Холм.

Собираю все газеты и журналы, чтобы привезти на позиции, там, верно, в этом недостаток…

Дата размещения новости: 16.03.2017

В конце 2017 года в Москве в издательстве «Книжница/Русский путь» вышла книга «Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина. 1914-1920» под редакцией его внучки Вероники Жобер, заслуженного профессора Университета Сорбонны.

Иосифа Сергеевича Ильина мы считаем своим земляком. В селе Самайкино под Сызранью (ныне Новоспасский район Ульяновской области) было имение его жены Е.Д. Воейковой, где подолгу жила семья Ильиных. Там они встретили революцию, оттуда их путь лежал в Харбин. Спустя почти сто лет, обнаружив в российском архиве дневник деда, Вероника Жобер проделала колоссальную работу: перенесла рукопись в 500 страниц на электронный носитель, подготовила примечания, нашла издателя. Так она увековечила И.С. Ильина, подарив ему вторую жизнь.

В аннотации Вероника Жобер пишет: «Дневниковые записи русского офицера Иосифа Сергеевича Ильина (1885, Москва - 1981, Веве, Швейцария) охватывают 1914-1920 годы — переломный период истории России XX века. Яркое эпистолярное свидетельство запечатлело ужасы Первой мировой войны, роковые перемены, повлеченные Февральской и Октябрьской революциями 1917 года, участие автора в Гражданской войне на стороне белых, великий исход российских изгнанников через Сибирь вместе с армией Колчака… Описание этапов драматического жизненного пути, выпавшего на долю будущих эмигрантов, оказавшихся в Маньчжурии, перемежается картинами природы и философскими размышлениями Ильина о смысле жизни и о будущем России, не потерявшими актуальность по сей день».

27 февраля 2017 года в Москве в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына при непосредственном участии Вероники Жобер состоялась презентация книги. Она уже поступила в библиотеку музея и Дворец книги.

7 марта отметила свой 100-летний юбилей симбирская уроженка, эмигрантка первой послереволюционной волны, парижанка Ольга Иосифовна Ильина-Лаиль. Летом 1918 года она годовалым ребёнком вместе со старшей сестрой Наталией (писательница Н.И. Ильина) была увезена родителями Иосифом Сергеевичем Ильиным и Екатериной Дмитриевной Воейковой-Ильиной из родового симбирского имения при селе Самайкино (ныне Новоспасский район Ульяновской области) в далёкий китайский город Харбин. Там прошло её детство и юность в нищете и лишениях.

Выйдя замуж, Ольга Иосифовна жила в Лондоне и Париже, воспитывала дочерей Веронику (В. Жобер, заслуженный профессор Сорбонны и большой друг музея) и Екатерину. В 1947 году её сестра Наталия Иосифовна Ильина вернулась в Россию, к ней из Шанхая вскоре перебралась Екатерина Дмитриевна. В 1961 году Ольга Иосифовна впервые побывала в Советском Союзе в Москве, чтобы встретиться после долгой разлуки с родными. С тех пор она стала часто бывать в нашей стране. В Париже организовала благотворительный комитет в помощь одному из московских детских домов, куда ежегодно перечислялись деньги.

В 2002 году она, посетила Ульяновск. «Это была моя заветная мечта - увидеть места, где я появилась на свет», - сказала она при встрече. Последний раз Ольга Иосифовна приезжала в наш город в июне 2012 года в дни 200-летнего юбилея И.А. Гончарова. Ей было 95 лет! Живая и энергичная, всегда подтянутая, интересующаяся всем и вся - она своим видом внушала оптимизм всем, кто присутствовал на праздничных мероприятиях. Ольга Иосифовна - автор двух книг мемуаров: «Восточная нить» (2003) и «Восток и Запад» (2007). А в фонды нашего музея от её семьи поступили материалы дворян Ильиных и Воейковых Мы поздравляем Ольгу Иосифовну с юбилеем и желаем ей здоровья.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.

От души поздравляем многократного автора и друга нашего портала, заслуженного профессора Университета Сорбонны Веронику Жобер – с выходом в свет, под ее редакцией, книги: И.С. Ильин, Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920. М.: Русский путь, 2016. 27 февраля 2017 в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына состоится первая презентация этой книги. (А. Алексеев). Из цикла: «Историческая память – с глянцем и без» (7).

**

27 февраля 2017 года в 18.00 Дом русского зарубежья им. А.Солженицына приглашает на представление книги И.С.Ильина «Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920» (М.: Книжница / Русский путь, 2016).

Дневниковые записи русского офицера Иосифа Сергеевича Ильина (1885, Москва – 1981, Веве, Швейцария) охватывают 1914–1920 годы - переломный период истории России XX века. Яркое эпистолярное свидетельство запечатлело ужасы Первой мировой войны, роковые перемены, повлеченные Февральской и Октябрьской революциями 1917 года, участие автора в Гражданской войне на стороне белых, великий исход российских изгнанников через Сибирь вместе с армией Колчака… Описание этапов драматического жизненного пути, выпавшего на долю будущих эмигрантов, оказавшихся в Маньчжурии, перемежается картинами природы и философскими размышлениями Ильина о смысле жизни и о будущем России, не потерявшими актуальность по сей день.

Наш адрес:
Москва, ул. Нижняя Радищевская, д. 2. Проезд: м. «Таганская» (кольцевая)
**

Ильин И.С. Скитания русского офицера: Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920 / Иосиф Ильин; [подгот. текста, вступ. ст. В.П.Жобер, примеч. В.П. Жобер и К.В. Чащина, разработка карт-схем Т.В.Русиной]. М.: Русский путь, 2016

Аннотация

Русский офицер Иосиф Сергеевич Ильин (1885–1981) прожил долгую жизнь, часть которой пришлась на один из самых катастрофических периодов российской истории. Первая мировая война, крушение самодержавия, Октябрьская революция, Гражданская война - вот исторический фон дневникового повествования. Но автор вместе со своей семьей оказывается не «на фоне», а в самой гуще тех событий…
Издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся российской историей ХХ века.

Вероника Жобер любезно предоставила в наше распоряжение электронную версию своего Предисловия к названной книге. Это – первопубликация настоящего текста в Сети. А. А.

**

Вероника Жобер

ИЗ СЕЛИЩ В ХАРБИН

Мы на сто лет состарились, и это

Тогда случилось в час один…

В 2014-м была годовщина начала Первой мировой войны - как ее называют в Европе, «забытой войны» для России, а также столетие со дня рождения Наталии Иосифовны Ильиной. Тогда же вышел частично в журнале «Октябрь» дневник ее отца, моего деда, Иосифа Сергеевича Ильина, а спустя некоторое время в «Звезде» были опубликованы его воспоминания за 1914–1916 годы. И вот теперь, благодаря издательству «Русский путь», мне дана возможность издать полностью все то, что автор назвал «воспоминаниями биографического характера» за 1914–1920 годы (1). Это рассказ очевидца немаловажных исторических событий, наделенного острым даром наблюдения и обладающего несомненным литературным талантом. Накануне предстоящих годовщин, целого ряда столетий: двух революций 1917 года, Февральской и Октябрьской, Брестского мира, поражения Германии в ноябре 1918 года, начала Гражданской войны, великого исхода колчаковской армии - эта книга должна заинтересовать широкий круг читателей в России.

Иосиф Сергеевич Ильин (1885, Москва - 1981, Веве, Швейцария) прожил, как ему предсказывала французская гадалка в Петербурге, долгую жизнь, часть которой пришлась, как он сам считает, «на самый интересный и грандиозный период в жизни русского народа». Современный читатель, который знает историю страшного для всего мира и в особенности для России ХХ века, вероятно, удивится пафосу и оптимизму таких эпитетов, но согласится с тем, что записки очевидца того времени представляют несомненный интерес.

Данная публикация на самом деле настоящий дневник Ильина тех лет, насчитывающий 463 страницы, хранящийся теперь в Государственном архиве Российской Федерации (2). Как известно, многие русские, попавшие в эмиграцию после Октябрьской революции 1917 года, посылали свой личный архив в Прагу. Осенью 1937 года Ильин сумел переправить туда из Харбина свои дневники за 1914–1937 годы (3). А очутился он в Маньчжурии 3 февраля 1920 года, после шести лет невероятных мытарств, начавшихся с мобилизации 1914 года. Иосиф Сергеевич прожил долгие (4), оказывается, годы в эмиграции в Маньчжурии. Отметим сразу иронию судьбы: он оказался в эмиграции в том самом городе, о котором, как он записал 8 января 1916 года, он не имел никакого понятия (5).

Эти дневниковые записи, начатые более ста лет назад, в 1914 году, написанные по свежим следам знаменательных исторических событий, свидетелем которых он оказался, на самом деле бесценны: изложенным в них фактам и комментариям, записанным молодым еще человеком, можно верить как правдивому и непосредственному свидетельству. Видимо, Ильин отредактировал свои записки уже в Харбине, прежде чем отправить в Прагу.

В 1938 году он пишет: «Теперь в архиве хранятся мои дневники с 1914 г. По 1937 г. <...> Я перед собой не скрываю, что я горд этим и чувствую глубокое нравственное удовлетворение, что после себя оставляю этот документ» (6).

Наличие множества архивных материалов, нередко частного происхождения, которые стали доступны и публикуются теперь в России, доказывает, что представители эмиграции первой волны прекрасно понимали цену таким документам и всячески старались их сохранить, несмотря на все превратности судьбы. Кроме Иосифа Сергеевича, вспомним его жену, которая берегла как зеницу ока письма своей матери, Ольги Александровны Толстой-Воейковой (7). И диву даешься, каким чудом все уцелело! Ведь эти письма, начиная с 1920 года вплоть до октября 1936-го, когда скончалась теща Иосифа Сергеевича, кочевали по разным сперва харбинским, затем шанхайским тесным квартирам, жалким комнатам в пансионах, пережили японскую оккупацию Маньчжурии (с 1931 года), переезд в Шанхай и разразившуюся Вторую мировую войну, наконец, наступление коммунистического маоистского режима. В 1954 году они были благополучно привезены Екатериной Дмитриевной Ильиной из Китая в Москву в сундуке, набитом семейным архивом, что вызвало негодование дочери Наталии Иосифовны. Вместо этого бумажного хлама (так ей тогда казалось) она надеялась найти ценные, особенно в то время, шубы и другую одежду, годную на продажу или обмен.

Об Иосифе Сергеевиче Ильине известно в России, в частности, из автобиографической прозы его старшей дочери, писательницы Наталии Иосифовны Ильиной. Наталия Ильина, приступившая после сатиры к новому для нее жанру, биографической прозе, написала об отце уже после его смерти (8):

«...Я никогда о нем не говорила. <...> Всем же было известно, что он нас оставил, когда мы с сестрой были еще школьницами, нам не помогал, мать билась одна, ей все сочувствовали (“труженица, героиня”), нас с сестрой жалели, нам это казалось унизительным, об отце, о неудачной семейной жизни

родителей говорить не хотелось, но и без нас все всем было известно…» (9). Тем не менее через столько-то лет, пытаясь восстановить его облик, писательнице удалось, кажется, несмотря на накопившуюся обиду, обрисовать беспристрастный портрет. «Невоздержан был этот человек, только что вырвавшийся из братоубийственной войны, невоздержан “в страстях своих”! Первые годы харбинской жизни он еще не снимал полувоенной формы - защитного цвета гимнастерки с глухим воротом, подпоясанной ремнем, зимой носил охотничью куртку, на вешалке в передней висела его офицерская фуражка. Маньчжурскими зимами, малоснежными, с ледяными ветрами, ходил с непокрытой головой (темные волосы бобриком, позже - косой пробор), чем обращал на себя всеобщее внимание. Был он строен, спортивен, моложав, шутник, остряк, душа застолий...» (10).

Младшая дочь Иосифа Сергеевича, Ольга Иосифовна Лаиль, тоже вспоминает о нем в своей автобиографической книге (11), как и его жена, Екатерина Дмитриевна Воейкова-Ильина, в дневниках, письмах и воспоминаниях (12).

Сам Иосиф Сергеевич много писал. В эмиграции выходили его статьи сначала в Харбине в 1920-е годы (он, в частности, работал в эмигрантской газете «Русский голос»), а затем в 1960-е годы в США, в калифорнийской газете «Русская жизнь» и в знаменитом русскоязычном «Новом журнале», да еще в парижской «Русской мысли», которая в 1981 году «с прискорбием извещает о кончине своего долголетнего сотрудника и друга» (13).

Иосиф Сергеевич очень гордился своим происхождением. Он был русским дворянином, из рода Рюриковичей и князей Галицких. Родоначальником фамилии был Илья Семенович Ляпунов, потомок Рюрика в двадцать третьем колене. В Российском государственном историческом архиве (РГИА) хранится более ста дел о дворянской фамилии Ильиных, причисленных по указу Сената к дворянам Владимирской, Костромской, Смоленской, Санкт-Петербургской и других губерний. Из книги «Дворянское сословие Тульской губернии» явствует, что Ильины были также в Тульской, а затем в Тамбовской, Рязанской, Казанской и Московской губерниях. Принадлежность Ильиных к потомственному дворянству Костромской губернии подтверждена сохранившейся грамотой. В родословной дворян Ильиных указано, что дед нашего автора, Иосиф Дмитриевич, штаб-ротмистр, женат на Елизавете Валериановне НовосильцОвой (именно на таком ударении настаивал его отец, Сергей Иосифович) и является предводителем дворянства Варнавинского уезда Костромской губернии. Мать Иосифа Сергеевича - Наталия Владимировна Даксергоф. Среди родственников Ильиных числятся знаменитые дворянские роды. В дневнике упоминаются и князь Мещерский, и прабабка Нарышкина, портрет которой, работы известной французской художницы Виже-Лебрен, висел над диваном в Тамбове. Все предки Иосифа Сергеевича были людьми служилыми, кто служил в царской армии, а кто в царском флоте, среди них были предводители дворянства, статские советники, коллежские асессоры, кто-то даже был смотрителем Суздальских училищ. Сам Иосиф Сергеевич упоминает еще своего прапрадеда со стороны матери, адмирала Григория Андреевича Спиридова, и Дмитрия Сергеевича Ильина, офицера российского военно-морского флота, героя Чесменского морского сражения (1770).

Ильин кичился своим происхождением, любил подчеркивать свое превосходство, как ни странно даже в жалких условиях эмиграции, над своей женой Екатериной Дмитриевной Воейковой. Но при этом он был ее родственником через Толстых - четвероюродным братом, так как Ксантиппа Даниловна Симонова-Толстая «с плотно сжатыми губами и строгим лицом» приходилась им обоим прапрапрабабушкой.

Не очень понятно, каково было финансовое положение Ильиных. С одной стороны, Иосиф Сергеевич уверял, что его дед был очень богатым помещиком, а если верить семейным преданиям, какой-то Ильин когда-то проиграл в карты два своих имения вместе с крепостными. Во всяком случае, будущая теща Иосифа Сергеевича Ильина «находит, что Иосиф и недостаточно умен, и необразован, и беден и т.д.» (14) и не одобряет брака своей дочери Кати.

До 1912 года Сергей Иосифович Ильин, отец Иосифа, был заместителем заведующего удельной конторой в Симбирске. Он жил в казенной квартире, которую упоминает сын в своих воспоминаниях. Этим объясняется тот факт, что Иосиф Сергеевич несколько лет подряд проводил летнее время в компании многочисленных родственников своей будущей жены и, вероятно, тогда и сделал предложение (15). Все эти молодые люди - Амбразанцевы, Бестужевы, Воейковы, Давыдовы, Мертваго, Мусины-Пушкины, Толстые, Ушаковы - выходцы из славных дворянских родов. Они любили проводить лето вместе в родных «дворянских гнездах», конец (16) которых Иосиф Сергеевич с такой ностальгией описал. Это целый ряд близлежащих усадеб Симбирской губернии: Жедрино, Золино, Каранино, Репьевка, Самайкино, а также сел и деревень с ласкающими ухо названиями: Алакаевка, Загарино, Коптевка, Рачейка, Томышово, Топорнино... Вся эта молодежь относится к последнему поколению, беспечно вкусившему прелести беззаботной жизни в дворянских имениях.

До рокового 1917 года, перевернувшего всю жизнь, все родственники и знакомые, а это главным образом дворяне, продолжают жить, не отдавая себе отчета, на какой пороховой бочке они сидят. Сестра Соня в Париже, учится в Сорбонне, и вернется только в 1917 году, через Швецию, когда будет восстановлен морской путь. Дядю Осю, отдыхающего с женой, как каждый год, в Германии, мобилизация застает в Мариенбаде. Осенью 1914 года в Пензе, где живет другой, женин дядя, вице-губернатор Алексей Александрович Толстой, пышно празднуется его серебряная свадьба, да вообще чуть ли не каждый день пир горой. Иосиф Сергеевич с Алексеем Александровичем, например, съедают за завтраком сотню устриц (17), которые выписываются ящиками прямо из Крыма! Родственники и знакомые самого Ильина тоже продолжали вести довольно беспечное существование. Заезжая во время войны в Москву или в Петроград, Ильин идет обедать в модный ресторан, проводит вечер в кафе-шантане, играет в карты, пьет ночь напролет с товарищами.

Иосиф Сергеевич Ильин родился в Москве, но учился в Петербурге. Он был кадровым военным. Учился в морском кадетском корпусе, гардемарин выпуска 1907 года, но, кажется, ушел из флота в знак протеста против позора поражения царского флота при Цусиме. Видимо, после этого поступил в Михайловское артиллерийское училище. С 1908 года служил поручиком вартиллерийской бригаде (командовал полубатареей) в маленьком гарнизоне в Селищах в Новгородской губернии, где провел в общей сложности семь лет. Там же поселился вместе с женой после свадьбы в 1912 году. Екатерина Дмитриевна Воейкова, интеллигентная, образованная молодая женщина, скучала в этой глухомани и мечтала для мужа о более интересной и широкой деятельности, с бОльшим окладом. Для продвижения в карьере и ради переезда в Петербург Иосиф Сергеевич не без труда пытался сдать экзамены в Военную академию, но в 1913 году провалился. А все хлопоты, предпринятые женой для перевода мужа в штаб дивизии, оказались неудачными. В марте 1914 года он должен был снова сдавать экзамены, и в этот раз, кажется, был принят. Екатерина Дмитриевна во что бы то ни стало хотела выбраться из Селищ, где ей было тоскливо, неинтересно, не хватало интеллигентного, культурного общения. В мае 1914 года в Петербурге родилась их первая дочь, Наталия, и, когда пришел приказ о мобилизации 18 июля 1914 года,

Иосиф Сергеевич был один в Селищах, так как Екатерина Дмитриевна уехала в деревню, в Симбирскую губернию, в родную усадьбу Самайкино. Иосиф Сергеевич был ранен в руку в самом начале войны, 20 августа 1914 года, у местечка Млынки-Крач Люблинской губернии и уезда (18), и получил контузии.В 1915 году он был награжден «Анной» 4-й степени «за храбрость» и «Станиславом» с мечами и бантом.

Как царский офицер, служивший в армии, да еще в трудное военное время, когда по всей Европе, и особенно в России, распространились пацифистские настроения, Иосиф Сергеевич был возмущен приказом № 1, принятым 1 марта 1917 года, результатом которого было полное разложение армии. Распад дисциплины, необходимой составляющей любой армии, повлек за собой необратимые последствия, свидетелем которых и стал Ильин. Поэтому для него Керенский, ставший во Временном правительстве военным министром после отставки Гучкова, просто «шут гороховый». Иосиф Сергеевич резко осуждает поведение некоторых родственников, перешедших на сторону большевиков. Это касается, например, Михаила Алексеевича Толстого. О его судьбе известно довольно мало. Он окончил политехнический институт, получив строительную специальность. Ильин пишет, что в 1914 году «Миша» «ухитрился стать начальником санитарного поезда дворянской организации № 151». Затем в 1918 году он поехал в Пензу служить инструктором в Красную армию. По некоторым сведениям, он занимал в ней высокую должность, участвовал в освобождении Симбирска в 1918 году, был одним из руководителей строительных работ по восстановлению Сызранского моста и был расстрелян вскоре после этого, кажется, за растрату казенных денег.

Вообще Иосиф Сергеевич в своих постоянных рассуждениях и часто весьма критических замечаниях по отношению к своим сородичам-дворянам приходит к довольно противоречивым умозаключениям. С одной стороны, он не лишен, увы, распространенных в то время сословных предрассудков, недопустимых в наше время и способных покоробить современного читателя. С другой стороны, он зло высмеивает пороки вконец выродившихся, как ему кажется, дворян и не раз возвращается к этой теме. То ли нелады с семьей жены, в которой он чувствует себя непризнанным, то ли обида за себя, за в общем-то не очень удавшуюся карьеру и жизнь, побуждают его часто так ехидно отзываться о родственниках.

Читая военный дневник Ильина, поражаешься, как мало пафоса в этих записях, и вообще диву даешься, что они принадлежат перу кадрового офицера. С первых же строк, а именно в день мобилизации, его размышления касаются бессмысленности этой войны, зла, которое она порождает, разрухи, которую она неизбежно несет: «Таковы законы войны: все разрушать».

Страшная, жестокая, затянувшаяся вопреки всем надеждам война - вот что описано в этом дневнике. Лишний раз убеждаешься в том, насколько наивны были все, надеясь на короткую войну. Как известно, эту иллюзию разделяли многие, не только русские. Ильин сразу осознал весь ужас войны, став очевидцем страшной смерти некого Ермолая, погибшего в нескольких шагах от него, тогда как он сам получил сравнительно легкую рану. Можно даже предположить, что ранение в самом начале войны его и спасло. После этого он уже не участвовал в боях на фронте, так как был зачислен на нестроевые, или тыловые, должности, а в 1917 году он находился близ Житомира, на Юго-Западном фронте, где служил инструктором в 1-й школе прапорщиков, преподавая курс артиллерии.

Каждый раз при виде того, как война разоряет крестьян, у которых отбирают последнюю лошадь, да еще производят мобилизацию дополнительных возрастов в самый неподходящий момент - «непременно в разгар уборки!», у Ильина вырывается вопль негодования.

Автор постоянно сетует на полную неналаженность и неразбериху, его, мягко говоря, удивляют беспорядок, царящий в войсках на фронте, полное неведение начальства о положении дел, канцелярщина, заставляющая расписываться в десяти бумагах.

За первые годы войны он объездил западную часть России, побывал в Польше и в Галиции, был в Москве, Петрограде и Киеве, во Львове, в Тамбове и Пензе. Эти частые разъезды заставляют его на каждом шагу пускаться в сравнения, которые, конечно же, оказываются не в пользу России. Его страшно раздражают бросающиеся в глаза пороки русской действительности: грязь, отсталость, воровство, ужасные дороги. Жизнь в провинциальных городах его удручает, тем более что сам вице-губернатор Пензы, родственник его жены, на его возмущение по поводу состояния уборных в городе довольствуется ответом, что «вообще такова русская жизнь и что русские ни до чего еще не доросли».

Среди военных, с которыми он имеет дело, вечные кутежи, пьянство, непрекращающаяся игра в карты. Разврат полный, и Ильин часто сокрушается по этому поводу. Интриги и злоупотребления, с которыми он сталкивается ежедневно, дают ему понять, что дела плохи, надежды на победу мало. Он трезво смотрит на поведение казаков, которые умеют только грабить, скептически относится к тем проявлениям патриотизма, которые он наблюдал в Москве. Узнав в 1915 году о том, что Италия объявила войну Австрии, он отмечает: «Еще одна страна впуталась».

Надо сказать, что Ильин на каждом шагу, как часто бывает с представителями русской интеллигенции (хотя он страшно издевается над типичными мягкотелыми русскими интеллигентами), философствует, размышляет, задается вечными, «проклятыми» вопросами, терзающими до сих пор лучшие умы России. Но надо отдать ему должное, он прекрасно понимает истинное положение дел и делает весьма умные выводы. Как иначе объяснить тот факт, что он единственный в семье понял летом 1918 года опасность, грозившую всем помещикам, остававшимся у себя в усадьбах? Как военный, переживший в Юго-Западной армии Февральскую и Октябрьскую революции, он был гораздо лучше осведомлен о настроениях не только в армии, но и по всей стране. Вопреки нежеланию родственников жены покидать родные места, он их спас, приняв решение бежать из Самайкина. Неоспоримым доказательством его правоты оказалось, увы, зверское убийство сестры и брата его тещи в Репьевке и Каранине буквально на следующий день после бегства Ильиных.

Данная Иосифом Сергеевичем характеристика русского «народа» - такого, каким он представляется в роковой период революции, - поражает своей точностью. «Мерзавцы и шалопаи» создают настроение, а мужики прикрываются «темнотой». К этому надо добавить талант Ильина-рассказчика. Изумляет его способность воспроизводить живые диалоги, и в частности диалектные особенности речи простых людей. Это наиболее заметно ьв его записи от 22 января 1918 года. Живые сцены на вокзалах, разговоры в вагонах переданы очень убедительно. Читателю передается волнение Ильина близ Коптевки, уже совсем близко к цели, когда он в январе 1918 года, сбежав из армии с липовой бумажкой, которая гласит, что «старший писарь нестроевого разряда Осип Ильин едет по демобилизации на родину», возвращается к своим в Самайкино.

Из того, что он типичный потомственный дворянин старого режима и кадровый офицер, преданный «вере, царю, отечеству», не следует, между прочим, заключить, что он убежденный монархист, отнюдь! На самом деле он, как и жена, член Конституционно-демократической партии, или Партии народной свободы, он даже был кандидатом в делегаты Учредительного собрания от партии кадетов и приветствовал Февральскую революцию, падение самодержавия, вообще считал власть Романовых «ужасной». Еще в Селищах, до войны, молодые Ильины дружили с Тырковыми. Там единственным исключением в окружающем бескультурье было соседство этой семьи. Иосиф Сергеевич с женой навещали в усадьбе Вергежи, на берегу реки Волхов, знаменитого народовольца Аркадия Владимировича Тыркова, участника подготовки покушения на Александра II в 1881 году, и его сестру, известную кадетку Ариадну Владимировну, видного члена Конституционно- демократической партии. Екатерине Дмитриевне на всю жизнь запомнился визит в Вергежи английского писателя Уэллса в 1914 году. А Иосиф Сергеевич вспоминает елку 1912 года (19), когда он познакомился с «революционер-террористом» Аркадием Владимировичем. В другой раз в Вергежах оказался «маленький, весь какой-то зябкий Ремизов в больших очках и пледе».

Ильины поддерживали связь с Ариадной Владимировной и после ее эмиграции в Англию. Ольге Александровне Воейковой, например, только благодаря Тырковой в 1920 году удалось выйти на связь с дочерью, оказавшейсяьв эмиграции в Харбине. Сохранилось письмо Ольги Александровны, с помарками цензуры, написанное Ариадне Владимировне из Самары. А в конце июля 1919 года, в Омске, уже будучи в штабе Колчака, Иосиф Сергеевич получил с большим опозданием из Лондона от Ариадны Тырковой письмо, которое прозвучало горькой насмешкой. Ариадна Владимировна пророчила встречу зимой в родном поместье Вергежи после победы Белого движения.

Исторический фон, на котором проходит жизнь Ильина и его близких в 1917–1919 годы, - это две революции, а затем Гражданская война. Иосиф Сергеевич записывает ход событий и свои личные впечатления день за днем; когда ему это не удается, он явно сокрушается и пытается по мере возможности наверстать упущенное. Его записи весьма подробны и прекрасно воссоздают атмосферу эпохи, а главное, его личные переживания. Описываемые им фактически ежедневно события, рассказы о встречах с историческими лицами того времени позволяют окунуться в самую гущу истории. Мелькают многочисленные известные и менее известные имена: Азеф, Вольский, Галкин, Гучков, Деникин, Дутов, Елачич, Жанен, Зефиров, Игнатьев, Лебедев, Клафтон, Корнилов, Михайлов, Муравьев, Набоков, Нокс, Полонский, Савинков, Семенов, Троцкий, Унгерн... И многие, многие другие, всех не перечислить здесь. Характеристики, данные автором тем или другим, не лишены, конечно, прямолинейности, да иногда и предвзятости, но всегда основываются на фактах и опираются на непосредственное восприятие очвидца. Надо, конечно, признать, что мало кто достоин похвалы в его глазах.

Пожалуй, кроме самого Верховного правителя Колчака, да еще Пепеляева, Каппеля и профессора Дмитрия Васильевича Болдырева, никто не способен снискать его одобрение. Не потому ли (зная их неприязнь к Колчаку) он так зло отзывается о князе Кропоткине и Дитерихсе, с которыми он встречается в 1919 году? Они ему кажутся типичными представителями дегенерировавшего дворянства. Читая то, что он наблюдает, приходится обычно соглашаться с автором. Интриги и политиканство политических деятелей и военных Белого движения, многих из которых можно назвать просто авантюристами, распущенность и развращенность общества в провинциальных городах, где устанавливается власть белых, - все это поражает воображение читателя. Воровство, кутежи и пьянство, царящие в рядах самой Белой армии, не обещают ничего хорошего. Большевики, естественно, - «разбойники, узурпаторы и каторжане». И невольно приходят на ум «Бесы» Достоевского. Все, как кажется Ильину, пропитано «достоевщиной», везде чувствуется «моральный вывих». В искренности автора нельзя сомневаться. Ведь он и о себе не всегда высокого мнения. Признается в «упрямстве» и «отсутствии настоящего мужества».

Как мы знаем, он принадлежал к оппозиционной партии кадетов, приветствовал падение царизма. Увы, никакие надежды не оправдались, пришло полное разочарование, и Иосиф Сергеевич удивительно скоро понял, что никак нельзя тешить себя иллюзиями. Белое движение, в ряды которого он записывается, ему кажется обреченным почти с самого начала. Осознание гиблости всего затеянного пронизывает повествование. Приходится задаваться проклятыми вечными вопросами, которые остаются, увы, такими актуальными в России. В чем дело? Почему страна с такими богатствами (они бросаются в глаза Ильину во время его путешествий по Сибири) не может обеспечить достойную жизнь русским? Иосиф Сергеевич сравнива ет убожество, грязь, нецивилизованность русского быта с тем, что видел в Польше; с горечью убеждается в том, что «среди русских такого вполне законченного типа» военных, как поляки Полонский и Бржезовский, он «почти не встречал». Таких примеров много, таких невыгодных для России сравнений уйма.

Невольно возвращаешься к мыслям о характере русского народа и задумываешься над причиной превосходства красных. «Откуда столько энергии? Почему при полном развале, голоде и пр. они все-таки наступают, сдерживают и даже кое-где имеют успех?» Иосифу Сергеевичу не откажешь в прозорливости и историческом чутье. Он, несомненно, одаренный писатель, чуткий наблюдатель и неплохой аналитик окружающих его событий.

Для современного читателя главную ценность этих дневниковых записей составляет, несомненно, изложение исторических событий тех лет, а также портреты военных и политических деятелей, с которыми столкнулся тогда Ильин. Но воспоминания «биографического характера», как их озаглавил автор, нам позволяют к тому же познакомиться с самим Иосифом Сергеевичем, с его характером и личными интересами.

В его дневнике то и дело говорится об охоте, о лошадях. Иосиф Сергеевич прекрасный наездник и большой любитель лошадей. Недаром же его в апреле 1919 года в Семипалатинске избирают инструктором офицерской езды и председателем охотничьего кружка. Он поименно знает лошадей, и мы знакомимся с некоторыми из них: вороной красавец Зуав, рослый, чистопородный Гром, Юшка, Серый, Царевна, Жар-Птица, Удалой.... Самое трогательное - в записи 1914 года: в самом начале войны, когда забирают по всей стране лошадей на нужды армии, у несчастной крестьянки, у которой мобилизовали мужа, а теперь отбирают единственную лошадь, вырывается крик, обращенный к комиссии: «Васькой зовут, Васькой, барин, не забудьте!»

Как офицер-артиллерист, Ильин прекрасно разбирается в оружии. Как заядлый охотник, он склонен сочинять собственные «Записки охотника»: при любой оказии затевает длинные охотничьи разговоры; проезжая по лесным местам, немедленно определяет, какая там дичь водится, безумно жалеет, если нет при нем ружья. А в феврале 1920 года на станции Маньчжурия КВЖД первое, что ему бросается в глаза на базаре (и вызывает его восторг), - это обилие фазанов и куропаток. Наподобие Левина, героя Льва Толстого, Ильин находит «необъяснимую прелесть» в физическом труде на воздухе. Приобщение к родным местам, к русской природе вообще вдохновляет его на великолепные описания пейзажей тех мест, через которые он проезжает.

К этому надо добавить, что он не лишен иронии и юмора. Он запомнил, как, при их окончательном отъезде из Репьевки, тетка Мертваго (которая в тот же день будет зверски убита) кричала им вслед не забыть вернуть ночной горшок, который она им одолжила для детей. Далее записывает, что в грязной избе, в которой они нашли приют в июне 1918 года, «есть надо с оглядкой, чтобы не проглотить муху», а в Самаре, в беседе с приятелями, мрачно смеется над остротой Клафтона о том, что, если большевики повесят журналиста Кудрявцева, он уже не сможет говорить, «он будет болтать… ногами».

Можно предположить, что старшая дочь Ильина, Наталия Иосифовна, в какой-то мере унаследовала от отца чувство юмора, что послужило источником ее сатирического дара.

Кстати, если сопоставить биографии Иосифа Сергеевича и Наталии Ильиных, следует подчеркнуть удивительное совпадение в их «дорогах и судьбах». У обоих резко изменился жизненный путь в тридцать четыре года. 3 февраля 1920 года Иосиф Сергеевич очутился в Харбине. В 1948 году Наталия Ильина, вернувшись репатрианткой в СССР, начинает новую жизнь в Казани. Оба, по счастливому стечению обстоятельств, выжили: один умер на чужбине в глубокой старости, другая дожила до почтенного возраста на родине, куда она так стремилась. Чья из этих судеб оказалась счастливее?

Наталия Ильина до конца своей жизни утверждала, что никогда не пожалела о своем возвращении в СССР. С другой стороны, она признавалась, что, если бы она понимала, что происходило на самом деле в стране в те времена, она, вероятно, не решилась бы. А ехать ей было надо, ибо «отечество - это язык».

Как известно, Наталия Ильина многое не могла простить отцу. Объясняется это тем, что расхождения между отцом и дочерью отчасти связаны с их абсолютно противоположным восприятием собственного детства. В сентябре 1914 года Иосиф Сергеевич, сидя в гостиной у отца в Тамбове, вспоминает «далекое, милое, невозвратное детство». А Наталия Ильина в одном из редких писем к отцу пишет об атмосфере «ущербности, безвыходности, тоски», царящей в Харбине.

Объединяет же их на самом деле то главное, что так присуще всем русским, во все времена, - вспомним, например, страницы, посвященные России русскими писателями-эмигрантами. Какими словами это выразить, ведь так не хочется употребить набившее оскомину, бесстыдно опошленное идеологами разных течений, в частности квасными патриотами, пышное выражение «любовь к родине»? Видимо, остается только сокрушаться о том, что история России показывает, как во все времена «Родина-мать» оказывалась такой злой мачехой для лучших своих сынов, вынужденных ее покидать, не забывающих о ней ни на минуту и часто затем стремящихся вернуться (20).

Никакого ура-патриотизма, никакого проявления национальной гордости не найдешь под пером Ильина. И как не согласиться с ним, когда он пишет: «Мне было немного стыдно за большую, могучую Россию - Россию бесправия, Россию произвола». И хочется надеяться, что, прочитав его воспоминания, многие разделят его покаянные мысли: «Все мы русские, все мы виновны, и все мы носим дурные черты в себе русского характера…»

Прошло больше ста лет с тех пор, как был начат публикуемый здесь дневник. «С тех пор мы на сто лет состарились», но размышления Иосифа Ильина не устарели. Его описание «забытой войны» 1914–1918 годов особенно важно теперь, когда наконец эта тема встала на повестку дня. Он был участником той войны с первых же дней, потом после революции пришлось бежать от красных, вывозить семью, чтобы ее спасти. Но и тогда, в самые страшные роковые минуты, не покидало его поразительное чутье: любовь к родной природе, отчаяние перед неминуемой катастрофой:

«Дорога шла сначала небольшим леском, потом полями. Необычайно было красиво, когда вдруг блеснула стальная гладь Волги. Что за река! Глядя на эту ширь, как-то не верится ни в революцию, ни во все это безобразие. И вот среди этой родной, русской, самой прекрасной в мире природы чувствуешь отчетливо каким-то подсознательным чутьем, что надвигается что-то грозное, неотвратимое, давящее, тяжелое», - записывает он 21 июня 1918 года.

А впереди был великий исход вместе с армией Колчака...

Париж, 2016

1 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р 6599 (Воспоминания Ильина И.С. биографического характера с 1914 г. до 1920 г. (с приложеием документов и газетных вырезок)). Оп. 1. Д. 16. Машинопись. 463 л.

2 Личный фонд И.С. Ильина, поступивший в ГА РФ в составе бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА) в 1946 году. Я очень благодарна научному руководителю (в пору подготовки книги - директору)

3 В дневниковой записи от 30 июня 1938 года И.С. Ильин пишет, что заходил в чешское консульство в Харбине и получил за свои дневники 1800 чешских крон по курсу (ГА РФ. Ф. Р 6599. Оп. 1. Д. 13. Л. 3).

4 Он оставался в Харбине вплоть до 1956 года.

5 «Стыдно сказать, я даже не имел понятия, где это Харбин» (см. с. 146 наст. изд.).

6 ГА РФ. Ф. Р6599. Оп. 1. Д. 13. Л. 3.

7 Теперь они изданы в постсоветской России, см.: Русская семья «dans la tourmente déchaînée…»: Письма О.А. Толстой-Воейковой, 1927–1930 гг. / публ. и коммент. В. Жобер. Изд. 2-е, испр. и доп. - СПб.: Нестор-История, 2009. - 526 с.; Когда жизнь так дешево стоит… Письма О.А. Толстой-Воейковой, 1931–1933 гг. / публ. и коммент. В.П. Жобер. - СПб.: Нестор-История, 2012. - 360 с., ил.

8 См. главу «Отец» в книге: Ильина Н . Дороги и судьбы / предисл. В. Жобер, А. Латыниной. - М.: АСТ; Астрель, 2014. С. 606–640.

9 Там же. С. 615.

10 Там же. С. 616.

11 Ильина-Лаиль О . Восток и Запад в моей судьбе. - М.: Викмо-М, 2007.

12 «Нам не уйти от Родины навеки...»: Дневники, письма, воспоминания Е.Д. Воейковой / публ. О. Лаиль. - М.: Русский путь, 2010.

14 «Нам не уйти от Родины навеки...». С. 17.

15 См. рассказ явно автобиографического характера «История одной усадьбы», вышедший в Харбине.

16 Ильин И.С. Конец дворянских гнезд // Русская жизнь. 1963. 17 января.№° 489; 19 января. №° 5257; 22 января. №° 5288; 24 января. №° 490.

17 У Наталии Иосифовны мы найдем дальний и горький отголосок пристрастия отца к устрицам. Она пишет о том, как, уже в Харбине, после развода родителей, пришла в обеденное время к отцу, в надежде, что ее накормят. Отец же, сперва озадаченный ее появлением, быстро спохватился и веселым голосом крикнул второй жене «Не беспокойся! Она не любит устриц!» (Ильина Н. Дороги и судьбы. С. 618).

18 В нынешней Польше.

19 Страничка воспоминаний (памяти А.В. Тыркова) (Личный архив В. Жобер, газетная вырезка).

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить, дабы приумножить военную мудрость "Бездна неизреченного"... Мое кредо: http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

Переход Суворова через Чёртов мост.

Художник А. Е. Коцебу

А. Савинкин

...И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН...

(Фрагменты из кн.: " Военная мысль в изгнании. Творч е ство русс кой военной эмиграции" )

Воины -- рыцари б елой идеи работали на будущую национальную историческую Россию . Россию, надежно защищенную от всяких "измов", а также внешних и внутренних хищников, всегда готовых напасть на нее в минуты слабости. Будущим поколениям они и постарались передать знамя своей духовной победы, уникальную военную мысль, горение духа, преемственность, заветы, белое дело... Главный урок , который был извлечен из неравной вооруженной борьбы, из истории, из скитаний на чужбине: Россия и впредь будет держаться своей арм и ей ; будущую российскую вооруженную силу, возможно, придется строить заново и обязательно на верных (исторических) основаниях, с расчетом на грядущие войны, без упований на вечный мир, "вооруженный народ", традиционное русское "авось" и "небось". Наученные горьким опытом разложения Императорской Российской армии в 1917 году они смогли определить процесс будущего военного строительства как самостоятельную творческую работу, в которой главное внимание уделялось бы историческому (органическому) развитию военной системы, укреплению и воспитанию духовного характера народа и армии, созданию совершенной военной организации. Только настоящая (качествен ная) армия спасет Россию, обе с печит ее будущее . Ни Императорская армия, ни Белые армии, ни Красная армия, ни Советские Вооруженные Силы не обладали совершенным качеством и, соответственно, не смогли решить эту задачу. Впредь положение должно измениться. Самой страшной военной опасностью , постоянно ставящей Россию на грань гибели, является плохая армия . Как только российская армия слабеет, разлагается, сразу же появляются внешние или внутренние агрессоры-поработители-экспериментаторы. Поэтому, чтобы выжить, нашему Отечеству требуется "пр и быльная" вооруженная сила, "победительное войско", "настоящая армия", армия, безусловно, хорошая и даже -- несмотря ни на что -- высшего типа. Эту истину усвоили уже и первые киевские князья , создавшие уникальную дружинно-ополченческую силу, и цари московского государства , при милиционной системе опиравшиеся на правильное военное дело, регулярное войско, полки "иноземного строя". Она стала ведущим мотивом п етровской военной рефо р мы , приведшей к появлению в России национальной профессиональной армии, расцвету русского полководчества. Забытая в XIX веке, эта истина вновь открылась после горького опыта русско-японской и мировой войн, в победах и поражениях белого движения... Спасение в качестве -- в "совершенном качестве" (И. Ильин). При всех внутренних проблемах армия -- всегда отбор лучших (дружина), самый качественный институт общества, причем такой, чтобы "одна мысль о существовании Армии не допускала в душах и желания беспорядков". На международной арене российская армия должна иметь авторитет лучшей в мире -- для обеспечения мирной собственной жизни, для выживания, не для отстаивания каких-то глобальных завоевательных, а тем более чуждых интересов. В самообороне Россия как и прежде может по-настоящему полагаться только на своих кровных военных союзников: армию, флот, казачество. при правильной постановке вопроса все это -- не только насущные, но и вполне достижимые цели. А. Керсновский : "Со времен Тридцатилетней войны первой армией в мире была созданная Густ а вом Адольфом шведская армия. Она сокрушала цесарские рати и польские ополчения. Но наступил день -- день Полтавы , -- когда ее знамена склонились перед др у гой армией -- юной армией Петра, одетой по-иноземному, но мыслившей по-русски и дравшейся по-русски. Прошли годы. Европа стала считать своей "лучшей армией" автомат Фридриха II . Победы этой армии-машины над армиями Франции и Австрии создали ей репутацию непобедимой. И вот это непобедимое дотоле войско встретилось на полях Бранденбурга с другим войском. Встретилось -- и перестало существовать... Та, сокрушившая пруссаков Фридриха сила была Русской Армией дочери Петра -- армией Румянцева и Салтыкова, думавшей по-ру с ски и по-русски дравшейся. Сменилось еще одно поколение -- и мир потрясли победы армии Французской республики. В ста сражениях разгромили Европу синие ее полубригады, но на полях Италии сами были сокрушены чудо-богатырями Суворова -- самым русским войском, которое когда-либо имела Россия. Стоило только когда-либо какой-нибудь европейской армии претендовать на звание "первой в мире", как всякий раз на своем победном пути она встречала н е унывающие русские полки и становилась "второй в мире". Вот основной вывод нашей военной истории. Так было и так будет".2 Армия высшего качества для России -- не роскошь, а жизненная необход и мость. Без нее -- погибель, рабство, колонизация, второсортность, позор и унижение. Сложная и трагическая история обусловила существование России как военной державы. Постоянная потребность защиты Отечества от внешних и внутренних врагов выработала особое отношение к Армии , предъявила высокие требования к национальной военной организации. От состояния армии, даже простого факта ее сохранения в повиновении, боеготовности нередко зависело решение вопроса о жизни и смерти российского государства (смутные времена XVII и ХХ веков). Отсюда -- стремление воспринимать Армию с большой буквы , а не как простое орудие государства, его обычный институт или средство вооруженной борьбы. Видеть в ней, прежде всего, жизненную основу существования России на все времена: "победительное российское войско" (А. Суворов), "централь ную цитадель нации " (М. Меньшиков), "рыцарский орден " (П. Краснов), "христолюбивое воинство " (И. Ильин), "могущественное орудие государс т венного самосохранения " (А. Деникин), "великое священное братство " (Н. Епанчин) и т.д. Она -- последняя надежда на спасение. И не только в смысле вооруженной защиты России, но и как монастырь, в котором выковывается и закаляется русский национальный характер, без чего не выдержать грядущих испытаний. И. Ильин : " Русская армия искони была школой русской патриотической верности, русской чести и стойкости . Самое воинское звание и дело заставляют человека выпрямить хребет своей души , собрать свою распущенную особу, овладеть собою и сосредот о чить свою выносливость и мужественность. Все это элементарные предпосылки характера. Армия невозможна без дисциплины и усердия. Армия требует воинского качества. Она гасит в душах лень и похоть раздора. Она приковывает волю к вои н ской чести, чувство единства и солидарности -- к своей воинской части, сердце к родине. Это есть школа характера и государственно-патриотического сл у жения. В будущей России отношение народа к армии обновится и углубится. Народ не должен и не смеет противопоставлять себя своей армии, как это было перед револ ю цией. <...> "Мы" -- русский народ; и в нем -- наше особое, почетно-ответственное , знаменосно-собранное "мы", наша армия : наша честь, наша надежда, наша сила, основа нашего национального существования. Кость от нашей кости и кровь от нашей крови. Она состоит из нас; мы все в нее вливаемся; ее интерес -- наш инт е рес; ее победа -- наша победа; ее разложение -- наша гибель. Она -- представ и тельница нашего национального рыцарства; крепостная стена нашей национальной свободы. Принадлежность к ней -- не "воинская повинность", а почетное право. <...> Русский народ будет искать после революции радостного, искреннего единения со своей армией ; и он будет прав в этом, созидая ее с любовию и честью, и учась у нее служению, жертвенн о сти и характеру " 3 . Армия высшего качества -- это войско, которое, опираясь на народ , способно надежно защищать Россию от всяких врагов, одерживать над ними победы, самопочинно служить отечеству даже в условиях развала государственности. Это -- русская профессиональная армия XVIII века. Это -- белые добровольческие армии. Это -- народные армии в отечественных войнах России. Такие -- самые надежные, с точки зрения интересов России . Поэтому для русской армии дух, воспитание, традиции, верность, искусство -- первичны, материя, обучение, наука -- вторичны. Если в военном организме отсутствует "душа армии" -- нет высшего качества, нет героизма, служения, нет победы. Воинская повинность должна переживаться "как честь, как право, как доблестное служение" 4. Воспитание в духовности, личная духовность -- основной источник военного искусства, создания качественной армии: "Она (личная духовность. -- А.С.) нашла себе особое выражение в русской армии , где военная организация и личная доблесть шли рука об руку; где Суворов , идя по стопам Петра Великого, выдв и нул идею солдата как религиозно верующей и несущей духовное служение личности , где воинская инициатива и импровизация ценились всегда по заслугам"5. И. Ильин : "Когда будущие историки России захотят понять и осветить сущность белого движения, белой борьбы и белой идеи, -- они должны будут усвоить себе то основное духовное побуждение, которое владело и двигало белыми сердцами. Это побу ж дение было -- любовь к национальной России, живое могучее чувство ответстве н ности за все то, что в ней совершается и чувство собственного достоинства, чувство чести, уводившее людей в борьбу на жизнь и на смерть. Это были три главных источника, которым и в будущем суждено строить новую Россию, питая ее новое правосознание и созидая ее духовную культуру"6. Представители белой эмиграции полагали, что в эпоху необычайного развития военной техники, роста численности вооруженных сил, армии особенно важно быть живым средоточием волевой дисциплины, не только обучать, но отбирать и воспитывать солдат. П. Краснов, например, считал: армия как вооруженная толпа, невоспитанная заранее, в пору войны может дрогнуть перед врагом и чем лучше она будет владеть своим оружием, тем опаснее она станет для самого государства. К этому добавятся возможность внутренних беспорядков и стремление противника разложить моральный дух населения и армии, создать "пораженческую психологию". Воспитанная армия не допустит этого. Она будет иметь здоровый вид. Чем она воспитаннее, тем сдержаннее станет язык ее соседей, скромнее их притязания. Такая армия не побежит от неприятеля и не пойдет на военный мятеж. И вообще: "как же высоко должно быть воспитание Армии, из каких рыцарственных элементов она должна состоять -- для того, чтобы иметь право переступать через кровь ; для того чтобы быть готовой отдать все , -- покой и уют, семейное счастье, силы и самую жизнь -- во имя Родины, во имя спасения и блага"7. В связи с этим, моральному отделу в будущей национальной военной до к трине , полагал П. Залесский , "должно быть представлено главное место, ибо воспитание войск и народа важнее для войны, чем обучение и материальная подготовка: можно знать все и быть хорошо снаряженным и -- не хотеть жертвовать собою, и даже не хотеть подвергать себя лишениям и тягостям, всегда сопряженным с добросовестным исполнением обязанностей на войне. А потому, обучая и живя, надо пользоваться каждой минутой для воспитания войск в духе добросовестности, смелости и преданности интересам общего дела"8. Особое внимание воспитанию армии уделяется потому, что от нее зависит судьба России. Армия обеспечивает ей защиту от внешних и внутренних врагов, охраняет национальные границы, сохраняет территориальную целостность, оберегает честь и достоинство, предохраняет от позора и унижений. Необход и мо помнить о гла в ном: Н. Колесников : "Люди ассигнуют миллионы фунтов стерлингов, долларов, франков; строят пушки, стреляющие на 25 километров, подводные крейсера, армию воздушного флота, танки, представляющие собою крепости. Но они забывают ассигновать на самое главное -- на воспитание души тех, кто стоит у этих пушек, кто водит подводные лодки, кто скрыт за броневыми плитами танков и кто без этого воспитания повернет против них и танки, и пушки, и всю силу оружия"9. Армия высшего качества не возникает сама по себе. Требуются героические сверхличностные и личностные усилия, борьба на измор до победы, волевая дисциплина, служение (работа духа), но главное -- способность учиться на поражениях, неудачах, унижениях. Оказавшись в изгнании, русские офицеры сумели мужественно посмотреть правде в глаза , не поддались мифотворчеству, остались на почве горького, но реального исторического факта: и моральная победа белых, и физическая победа красных , все революционное военное строительство, противоборство 1917-1921 годов означали лишь общее поражение России, разрушение ее государственности и души. В неравной борьбе с большевистскими "полчищами", взросшими на милютинской "демократической" системе вооруженного народа и керенской "революционной" и "самой свободной армии в мире", в бесконечном изгнании отчетливо проявилась горькая мысль: ХХ век -- это только закономерная расплата за легкомысленное, несерьезное отношение к войнам, военному делу, военному искусству, армии. П. Залесский : "Армия непрерывно поглощает колоссальные средства, и все же постоянная хроническая "неготовность" тяготеет над нею. Еще в XVIII веке она кое-как преуспевает, выдвигая и таких военных людей, как Суворов, Румянцев, Багратион, Кутузов (дней Суворова, а не 1812 г.). Но XIX-й век в общем является почти сплошным поражением русского оружия!"10 Вечным символом анти-армии останутся полчища 1917 года, избиение оф и церов солдатами и матросами, комиссары и комитеты , "Декларация прав солдата", стремление опереться в борьбе на иностранные части: польские, чешские, английские, французские, сербские, греческие, эстонские, финляндские, японские и даже германские, -- как более надежные, дисциплинированные и организованные, чем русские, в тот период. В критических ситуациях русским генералам, а потом и белым вождям, не хватало не снаряжения и оружия, не численности войск, а военной иностранной помощи! Как гордился генерал Врангель тем, что организованно и с честью вывел на чужбину Русскую а рмию, а затем на протяжении нескольких лет сохранял ее костяк в дисциплинированном, боесп о собном виде ! Но для России такие войска нужны были в 1917, а не в 1922 году. Пройдут года, и будет поздно! На сроках есть своя печать. Разрабатывая основы будущей вооруженной силы, разве можно забыть, что желание поддержать Николая II -- законного Государя -- в момент его трагически-вынужденного отречения из всей 8-миллионной и мператорской (!) армии открыто высказали только два человека: командиры кавалерийских корпусов граф Келлер и хан Нахичеванский , что зимний дворец, а вместе с ним и законное временное правительство, защищали в октябре 1917 года "женщины-ударницы" и юнкера, что Московский кремль обороняли те же юнкера-мальчики, что последним верным войском самого Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского (на очень короткое время) оказался отряд казаков во главе с "царским генералом" П. Красновым , всего в 700 сабель, принимавший ранее участие в выступлении Корнилова. И совсем горькая истина, заставляющая серьезно задуматься. Мечтая на протяжении многих веков о "проливах и Константинополе", стремясь овладеть ими, русская армия в конечном итоге оказалась на турецкой земле, но в изгнании, причем ей было отказано даже в роли "сторожевого пса" (в несении охранной службы в районе проливов). В. Сидоров : "Очень нелишне поразмышлять над этой поразительной старороссийской, самодержавно-романовской, цензово-императорской закостенелой цельностью. Всего лишь осколок старой России доплыл до Босфора , но в этом осколке -- вся она, как была. Ничему не научилась за три года кровавой междуусобицы -- закармливает, запаивает своих погубителей и голодит голодом своих защитников. И где, где дни свои заканчивает! Это даже не ирония судьбы -- это злая насмешка. Босфор, проливы, Константинополь -- вековечная греза, цель, амбиция всех российских империалистов, от славянофилов и кадетов до "царст-вующих особ" и черносотенцев. Вы желали Царьград? Нате Царьград! 911-1920. От Олега, прибившего свой червленый щит на здешние ворота, -- до Врангеля, не взятого в сторожа к тем же воротам"12. Р. Гуль : "Бедный старичок! Он сидит в Константинополе чистильщиком сапог. И не верит, что когда-нибудь его впустят в Россию. <...> Трудно чистить чужие сапоги. Генералу Тынову у проливов трудно чистить в особенности, ибо проливы хотел генерал присоединить к Российской империи"13. И служили солдаты и офицеры некогда славной Императорской армии на чужбине Сербии и Болгарии, Парагваю и Уругваю, китайцам и японцам, Франко и Гитлеру, геройски сражались за чужие интересы в Иностранном легионе (умирая не за "святую Русь", а за "прекрасную Францию"), строили дороги и мосты, развлекали вчерашних союзников и противников русскими песнями и джигитовкой... и параллельно с этим осмысливали случившееся, чтобы сквозь него прозреть, наконец, самое существенное: армия России должна быть высшего качества, строиться на твердых исторических основаниях, опираться на творчество и самопознание. С легкомысленным отношением к войнам и военному делу, с авантюрными военными реформами и случайными импровизациями должно быть покончено раз и навсегда. Армия -- основа национального сущ е ствования России, не место для сомнительных экспериментов. Как главная охранительная сила российской государственности она требует особенно бережного отношения к себе, продуманной и твердой военной политики.

Консерватизм, творчество, самопознание

Устойчивая и постоянно развивающаяся армия (без эксцессов разложения и отставания) создается не столько "демократическими реформами", сколько культивированием и совершенствованием исторически сложившейся модели, которая наиболее отчетливо отражается в понятии "Русская армия". -- Именно так стала называться в конечном итоге и Добровольческая армия М. Алексеева -- Л. Корнилова -- А. Деникина -- П. Врангеля. -- и менно на этом главном осн о вании пытался воссоздать Сибирскую (Восточную) армию адмирал Колчак, отмечая, что она должна быть прежде всего "русской", регулярной, с соответс т вующими знаками и погонами. Как раз этого качества не хватало системе "вооруженного народа" Д. милютина, "самой свободной армии в мире" А. Керенского, более чем десятку национальных, белых, зеленых и красных армий, "демократически" возникших в начале гражданской войны. По отношению к России многие из них по сути дела были "иностранными", преследовали мировые или самостийные цели. И при этом фактически отсутствовала Единая Национальная Армия Великой и Неделимой России. Все это расстройство, разновекторное анархическое военное строительство , которое трудно назвать созидательным творчеством, стало возможным только из-за потери (или сознательного отрицания) исторических начал и института офицерства, из-за незнания и неизученности собственного опыта, из-за привычки жить за чужой духовный счет. Нельзя создавать что-то новое, если нет по л ных деловых знаний о России и армии -- основы гражданственности, верных волевых действий14. Русская военная мысль оказалась рассеянной во времени и пространстве. Она почти не занималась познанием России, постоянно запаздывала с исследованием современных войн, систематически не работала над созданием правдивой и полной истории русской армии15, обросла мифами и всяческим "вздором" (особенно за советский период), так и не смогла выбраться из плена западных военных теорий, стать подлинной основой военного строительства. Один из важных выводов эмиграции: отсутствует самопознание -- нет и правильного военного развития. Без самопознания, синтеза истории и теории, неблагодарной аналитической работы в области "своего, родного" (А. Геруа ), не определить исторических основ, не избежать ошибок, не создать систему государственных знаний. В этом случае лучше не творить, -- ничего хорошего не получится. "в се дело в самопознании, в изучении собственного опыта ", -- этот лейтмотив стал боевым лозунгом героической и обширной военно-мыслительной работы белых офицеров на чужбине. П. Залесский : "<...> Военное дело не изучалось серьезно. Никто не углублялся в него; никто не разбирался в прошлом так, чтобы отделить вымыслы от правды и сделать эту правду поучительной для будущего. О, это прошлое! Если бы мы знали его? Если бы знали его не по Иловайскому и другим "казенным" книжкам, а по-настоящему -- осязая причины и следствия -- мы не получили бы нынешнего позора и страданий! <...> Если бы мы изучали добросовестно тяжкие победы Петра Великого (под Полтавой Петр с 63-мя тысячами едва не был разбит 13-ю тысячами шведов!), блестящие успехи Суворова (конечно, без ненужных преувеличений); посредственные действия русских армий в 1812-1814 годах и совершенно неудачные действия ее в 1854-1856, в 1877-1878 и в 1904-1905 годах, то мы прониклись бы энергией и организационным упорством Петра; подвижностью, глазомером и решительностью Суворова; глубоким и твердым сознанием вреда, приносимого всем от интриг, карьеризма, профессионального невежества, отсутствия народного воспитания и преданности общему делу, т.е. всего того, что создало нам Аустерлицы, Фридланды, Плевны, Мукдены. <...> Русская армия не знала, в сущности, что такое она сама, и для чего она сущес т вует. Формула -- "для защиты Царя и Отечества от врагов внешних и внутренних" -- слишком неопределенна и растяжима, а состав армии и ее порядки совершенно не соответствовали ее задачам даже в узком смысле вышесказанной формулы; такая армия не способна была защищать ни Царя, ни Отечество от каких бы то ни было врагов, что доказала блестяще и под Аустерлицем, и под Фридландом, и под Плевной, и в Крыму, и в Маньчжурии, и, наконец, в мировую войну 1914-1916 гг. и в дни "бескровной" революции! Короче говоря: в России не было не только правильной, но и вообще никакой военной доктр и ны "16. И. Солоневич : "Если бы наша историческая наука занималась бы исследованием фактов , а не агитацией в пользу галлюцинаций, то мы, вероятно, знали бы об истоках нашего государственного бытия что-то более вразумительное, чем отдельные эпизоды борьбы за киевский великокняжеский стол. Но мы этого ничего не знаем . Или почти не знаем. Все те светочи науки, которые нам освещали наше прошлое, всем своим нутром принадлежали ко всяким в мире коронам -- кроме, конечно, русской. Это в какой-то степени повторяет историю убогой нашей "военной миссии". Учились наши генералы у итальянцев эпохи Возрождения и у поляков эпохи вырождения, у шведов Карла XII и у немцев Фридриха Великого, у Наполеона и у Клаузевица -- то есть у опыта всех тех армий, которые были разбиты нашей собственной . Но у нашей собственной -- как же было учиться? В отношении государственного строительства остается все-таки много сторон, которые могут показаться спорными. Но в военном смысле никаких споров просто не может быть: русская армия была самой победоносной армией всей мировой истории, включая в эту историю и Древний Рим. Так, может быть, русскую военную мысль следовало бы строить на основании ее опыта, а не опыта Колелони, Собесских, Карлов, Фридрихов и прочих. Не на опыте тех, кто кое-как и кое-когда выигрывал кое-какие "первые сражения", а на опыте нашей армии, которая первые сражения иногда и проигрывала, но пока что не проиграла ни одного последнего"17. Чтобы создать новую эффективную армию следует изучить отечественный опыт , родную историю, свои вооруженные силы , а также иностранную военную жизнь, усвоить достижения мирового военного искусства. Необходимо опираться при этом на те традиционные элементы, которые отражены в понятии "армия": новейшее вооружение, обучение, воспитание, единоначалие, дисциплина, стратегия, тактика и др. Нельзя также игнорировать исторические законы существования армии, национальные особенности военного искусства, военную мысль, позитивные традиции, выработанные предшествующими вооруженными силами. Армия -- общественное явление, соборное единство консерватизма и творчества, обеспечивающее устойчивое длительное развитие -- совершенствование. Она подчиняется общему закону, который гл а сит : Л. Франк : "В соборном единстве так же, как в памяти и жизни отдельного человека, -- прошлое не исчезает, а продолжает жить и действовать в настоящем, и лишь эта непрерывность, обоснованная в сверхвременности, обеспечивает устойчивость и жизненность общественного целого. <...> В глубине соборной исторической жизни человечества, как и в глубине индивидуального духа, неустанно и неустранимо совместно соучаствуют и традиции , сохраняющие силы прошлого в настоящем и передающие их будущему , и творческая энергия духовной активности , устремленная к будущему и рождающая новое"18. Лидеры революционной демократии (и большевики) стремились реформировать воюющую Императорскую армию на "демократических началах", выб и вая из нее дисциплину, единоначалие, воинский дух, лишая ее Веры, Царя и Отечества , подрывая авторитет офицерства . Генералы и офицеры в это время пытались "спасти армию", "восстановить армию", чтобы довести войну до победы. В конечном итоге всех этих устремлений армия просто развалилась, открыв фронт немцам и предоставив свободу действий большевикам . Последние, придя к власти, обеспечили себе победу созданием настоящей армии: регулярной, дисциплинированной, опирающейся на "военных специалистов" -- бывших офицеров русской армии, но все же оторванной от предшествующих корней ("реакционной", "царской", "офицерской" армии). Белые, по крайней мере, три раза упустили в 1917 году возможность (не смогли) сорганизоваться для борьбы в рамках существующей (исторической) военной системы и вынуждены были создать свои армии путем импровизации: с нуля, на основе добровольчества, без особого отбора, при сохранении своеобразной -- революционной -- дисциплины. Возвращение к историческим основам армии последовало запоздало и не в полной мере. А. Деникин -- один из вождей белого движения и идеолог добровольчества -- в последующем все же признал: Ибо "как человек не может выбрать себе возраста, так и народы не могут выб и рать свои учреждения . Они подчиняются тем, к которым их обязывает их прошлое, их верования, экономические законы, среда, в которой они живут. Что народ в данную минуту может разрушить путем насильственной революции учреждения, перестающие ему нравиться -- это не раз наблюдалось в истории. Но чего история никогда еще не показывала, это, чтобы новые учреждения, искусственно навязанные силой, держались сколько-нибудь прочно и положительно . Спустя короткое время -- все прошлое вновь входит в силу, так как мы всецело созданы этим прошлым, и оно является нашим верховным властителем" (Густав Лебон ). Возродится очевидно и русская, национальная армия не только на демократических, но и на исторических началах. <...> Решив вести войну, надо было сохранить армию, допустив известный консерв а тизм в ее жизни . Такой консерватизм служит залогом устойчивости армии и той власти, которая на нее опирается. Если нельзя избегнуть участия армии в исторических потрясениях, то нельзя и обращать ее в арену политической борьбы , создавая вместо служебного начала -- преторианцев или опричников , безразлично -- царских, революционной демократии или партийных. Но армию развалили. На тех принципах, которые положила революционная демократия в основу существования армии, последняя ни строится, ни жить не может. Не случайность, что все позднейшие попытки вооруженной борьбы против большевизма начинались с организации армии на нормальных началах военного управления, к которым постепенно старалось переходить и советское командование. <...> Отмахнуться от огромного вопроса -- о воссоздании на твердых началах национальной армии -- не значит решить его. Что же? Со дня падения большевизма сразу наступит мир и благоволение в стране, развращенной рабством, горшим татарского, насыщенной рознью, местью, ненавистью и... огромным количеством оружия? Или со дня падения русского большевизма отпадут своекорыстные вожделения многих иностранных правительств, а не усилятся еще больше, когда исчезнет угроза советской моральной заразы? Наконец, если бы даже вся старая Европа путем нравственного перерождения перековала мечи на орала, разве не возможно пришествие нового Чингисхана из недр той Азии, которая имеет вековые и неоплаченные счета за Европой? Армия возродится. Несомненно. Но, потрясенная в своих исторических основах и традициях, она, подобно б ы линным русским богатырям, немало времени будет стоять на распутье, тревожно вглядываясь в туманные дали "19... С твердыми началами отождествлялась Русская Императорская армия, преемницей которой все более осознавало себя белое воинство. В конце гражданской войны, при П. Врангеле , "русская армия, как стали теперь именоваться Вооруженные Силы на Юге России, строилась на строго регулярной основе, целиком и полностью в духе и традициях Императорской армии"20. Но еще ранее от "революционно-демократического" угара освободилось Всевеликое войско Донское. Донское правительство уже в 1918 году считало, что Дону, а тем более России "нужна настоящая армия, а не партизаны, добровольцы или дружинники, армия старого режима , повинующаяся законам и строго дисциплинированная"21. Став войсковым атаманом, П. Краснов создал такое войско -- так называемую молодую постоянную армию общей численностью до 30 тысяч человек. Она была обучена, хорошо вооружена, действовала по уставам старой армии, дополненными опытом первой мировой войны, находилась в готовности к походу на Москву. П. Краснов : "Части эти были нормального российского штата, имели казенных лошадей и все казенное обмундирование и снаряжение от войска, штатный обоз, были воспитаны, муштрованы и обучены по старым русским уставам и составляли гордость Войска Донского. <...> Былая, славная армия, армия 1914 года возродилась в лице этих бравых юношей, отлично кормленных, развитых гимнастикой, прекрасно выправленных, бодро маршировавших по площади в новой щегольски пригнанной одежде"22. Лучшие черты и традиции Императорской армии, твердые основания, соо т ветствие законам военного искусства брались за образец, что вполне закономе р но . Именно эта армия преемственно возникла из московских войск. С ней были связаны многие славные победы, национальное военное искусство, развитие русской военной мысли, имена Петра I, Екатерины II, Суворова, Румянцева, Ушакова, Кутузова, Ермолова, Скобелева, многих других государственных деятелей, полководцев и выдающихся офицеров. Неудивительно, что П. Кра с нов и в последующем, в эмиграции, считал: "И в России будет порядок и восстановится Россия тогда, когда по всем глухим медвежьим углам, по маленьким гарнизонам станут полки, батальоны и роты Императорской Армии. <...> Когда над всеми партиями, над всем шумливым народом встанет власть надпа р тийная , ко всем справедливая, а под нею и на защите ее будет стоять та армия, которая блюла присягу, которая знала прежде всего, что солдат есть слуга Государя и Родины и защитник их от врагов внешних и внутренних. И знал солдат, что враг внешний тот, кто извне нападал на Россию с оружием в руках, а враг внутренний -- всякий, кто нарушал законы Империи. Всякий -- без различия партий. Мы хотим воскресения России. Мы хотим жить дома , хотим знать, что и у нас есть Святая Великая Родина -- Россия. Мы должны всеми силами стремиться создать армию снова, собрать и вдохнуть те же бодрые силы, какие были в ней раньше. Мы должны вернуть России Императорскую Армию". <...> 23. Если императорская армия могла стать основой для возрождения вооруженных сил будущей национальной России, то советская армия, оторванная от национальной почвы, истории, истоков в качестве таковой не рассматривалась, так как представляла собой, по мнению белой эмиграции, лишь временное явление, "отбор коммунистических янычар". До 1943 года в ней, по названию, не было офицерского корпуса (только командиры), а последняя их когорта -- "военные специалисты" -- почти все были уничтожены в 1937-1938 годах. Она в большей степени оказалась не на высоте, чем вооруженная сила императорской России. И. Ильин : "Советская армия не была на высоте потому, что психологические опасения коммунистов соответствовали действительности : военное дело имеет свои законы, свои формы и традиции , которые не уживаются с коммунистическими воззрениями и приемами. -- Дух армии -- не революционный, а консерва тивный , не международный, а национально-патриотический, не трусливого доноса, а храброй прямоты ; не па р тийного карьеризма, а качественного отбора; не закулисной "директивы", а страт е гической целесообразности, не бесчестной интриги, а честного ранга . Угашение этого военного духа в армии неминуемо снижает ее боеспособность. Отсюда -- неизбежное внутреннее расхождение между партией и ее полицией, с одной стороны, и здоровым духом армии -- с другой. Отсюда вечные трения, "чистки", пытки, массовые казни и неизбежное истребление лучших офицеров и солдат. Отсюда то отсутствие боевой воли в советской армии, которое весь мир наблюдал в финской войне (1939-1940) и в первые месяцы германской войны (1941)"24.

Самопочинное деловое служение

В условиях России сильная, надежная армия создается не принудительной службой, а добровольным служением, преданностью военному делу, предметной любовью к своему Отечеству. Сила российской армии традиционно закл ю чалась в ее "русскости" (национальном характере), органичности, способности побеждать, сохранять аполитичность (заниматься только своим военным делом), действовать против внешних и внутренних врагов, опираться на частную инициативу полководцев, офицеров и солдат. Без их самопочинного служения -- добровольного, подвижнического , героического, жертвенного, рыцарского, доблестного, по совести и призванию -- военное дело чаще всего находилось в застое, армия разлагалась, страна оказывалась беззащитной перед лицом угроз. Традиция самопочинного служения, создавшая военное искусство, русскую военную мысль, естественно-историческую военную систему и многое другое, складывалась веками, выкристаллизовывалась в смутные времена, в отечественных и гражданских войнах, в периоды военных реформ. Она проявлялась в победах и в военном творчестве народа, в народных ополчениях и казачестве, в деятельности Ермака и Посошкова, Петра I и Екатерины II , Румянцева и Поте м кина, с уворова и Кутузова, Сперанского и Зедделера, Ермолова и Милютина, Скобелева и Черняева, а также абсолютного большинства офицеров русского Генерального штаба, стремившихся в XIX-XX веках поднять военное дело на должную высоту. Белое движение -- один из ярких примеров самопочинного делового служения России. Горстка русских патриотов (военных и гражданских) по собственной воле (добровольно) начала великое дело. Попыталась не допустить поражения России в мировой войне, спасти армию от разложения, освободить страну от большевизма. Фактически из ничего (самопочинно) была воссоздана белая армия. И. Ильин : "Не впервые в своей истории Русь выдвигает делом и словом эту идею: идею самопочинного служения Родине, как сосуду духа Божия, служения вдохновенного, непосягающего; служения общему делу во имя Божие. Эта идея искони и всегда жила на Руси; но не ценилась в должную меру, не разумелась достаточно национальною властью, не воспитывалась в народе в качестве живой основы государственности. <...> И вот в наши дни белая армия с ее центральным ядром добровольчества, -- то превращающегося в организационный принцип (при Корнилове , при эвакуации, в Галлиполи), то сохранявшегося в духе и настроении, -- белая армия движется в этой древней и здоровой русской традиции. <...> Дело Русской Добровольческой Армии, возникшей в 1917-1918 годах и связанной с именами Корнилова, Алексеева, Каледина, Дроздовского, Колчака и их сотрудников и преемников, -- есть дело русской национальной чести, русского патриотического горения, русского народного характера, русской православной религиозности" 25. Белое движение как самопочинное деловое служение правому делу -- преодолению Смутного времени, освобождению России от большевизма, воссозд а нию сильной национальной армии -- при всей его видимой неудаче "спасло честь Русской нации"26. Оно стало реакцией на беззащитность России перед лицом внешних и внутренних угроз, повторением (продолжением) подвига М. Скопина-Шуйского, Д. Пожарского и К. Минина , организовавших в 1609-1613 годах вооруженный отпор польским интервентам и собственным "ворам" и восстановившим историческую российскую государственность. изначально его цель декларировалась именно в этом духе : "Создание "организованной военной силы, которая могла бы быть противопоставлена надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию. Добровольческое движение должно быть всеобщим. Снова как в старину, 300 лет тому назад, вся Россия должна подняться всенародным ополчением на защиту своих оскверненных святынь и своих попранных прав"27. Дело спасения России от внешних и внутренних врагов -- к чести Белой армии -- осуществлялось под лозунгом опоры на собственные силы ("Россия спасется самостоянием "). Принципиально, но не в отдельных частных случаях, исключалось сотрудничество с немцами, вторгшимися в пределы России, способствовавшими приходу к власти большевиков, ведущими (до конца 1918 года) войну против Антанты. Иностранная военная помощь рассматривалась как абсолютно необходимая, но принималась только от союзников по войне или борьбе против большевиков: Англии, Франции, США, Сербии, Румынии, Пол ь ши, Финляндии, Эстонии . В любом случае она должна была носить вспомогательный характер (вооружение и оснащение армии, обеспечение тыла, ограниченное участие в боевых действиях),-- не противоречить жизненно важным интересам России, не нарушать единства и целостности русского государства. Русские войска никогда не должны находиться под иностранным управлением, а тем более участвовать в агрессии против своей Родины, даже в благородных целях борьбы с большевистской властью. В 1919 году данный принцип выражался командованием добровольческой армии следующим образом: " о свобождение России от советской власти должно было вестись русскими, а не иностранными руками. Войска союзников крайне желательно было получить лишь для обеспечения п о рядка в районе, который должен был служить плацдармом для формирования ру с ской армии и базой при ее дальне й ших операциях. Предполагалось, что лишь при расширении одесской зоны союзным войскам, может быть, придется принять участие в боевых действиях " 28 . в разные периоды гражданской войны белые добровольцы смогли инициативно создать более десятка уникальных русских армейских образований, стремясь объединить их под командованием адмирала Колчака. -- д обровольческая армия, возникшая на основе а лексеевской военной орг а низации. Первоначально насчитывала 3700 бойцов, среди которых было 2350 офицеров, в том числе два бывших Главнокомандующих Вооруженными силами России: М.В. Алексеев и Л.Г. Корнилов. В ходе войны численность этой армии, ставшей впоследствии ядром Вооруженных Сил на Юге России, дости г ла 40 тысяч человек. Гордость армии -- "цветные" (имен-ные) полки (дивизии): корниловские, алексеевские, дроздовские, марко в ские... -- Добровольческий отряд ("Бригада русских добровольцев") полко в ника М.Г. Дроздовского, созданный в феврале 1918 года. с овершил легенда р ный победоносный поход на Дон из Румынии, усилил Добровольческую армию 3000 испытанными бойцами в самый тяжелый период ее существ о вания . -- Всевеликое в ойско д онское (Донская армия), выставившее на общий фронт в октябре 1919 года до 48 тысяч подготовленных бойцов. -- Кубанская и Кавказская армии, прославившиеся своей конницей и парт и занскими отрядами. -- Вооруженные Силы на Юге России, созданные А.И. Деникиным, почти составляли единую русскую армию, рискнувшую идти на Москву и обл а давшую значительной численностью: от 64 до 200 тысяч человек в разные п е риоды существов а ния. -- Русская а рмия генерала П.Н. Врангеля (около 40 тысяч отбора), организованная по-военному, с честью завершившая последний период гра ж данской войны на Юге России, сохранившая свои основные кадры на чужб и не. -- о собая Южная (Южная Российская) Армия в составе Саратовск о го, Воронежского, Астраханского корпусов, сформированная П.Н. Красновым и находящаяся под командованием генерала Н. и . Иванова. В 1919 году расфо р мирована и влилась в Вооруженные Силы на Юге Ро с сии. -- Северо-западная армия, которой последовательно командовали генералы А.П. Родзянко, Н.Н. Юденич, П.В. Глазенап (численность достигала 50 тысяч человек). Совершила два похода на Петроград, но без помощи финнов так и не смогла овладеть им. Начинала формироваться как Русская Добровол ь ческая с еверная армия (п сковский корпус). -- Русская Западная д обровольческая а рмия (Западная а рмия) по л ковника П.М. Бермондта-Авалова. Имела уникальный личный состав из русских военнопленных и германских до б ровольцев. -- Русская Народная Добровольческая армия генерала С.Н. Булак-Балаховича. -- Восточная (Сибирская) армия адмирала А.В. Колчака, достигавшая чи с ленности до 400 тысяч; 25 июля 1919 года был издан приказ адмирала N 153 о создании Единой Русской Армии в 1 миллион 290 тысяч чел о век. -- Отдельная о ренбургская армия под командованием генерала А.И. Дутова, отдельная Семиреченская армия, Уральская армия, Народная армия Самарск о го комитета членов Учредительного собрания, отдельная Восточно-Сибирская армия, -- влившиеся в основном в войска Ко л чака. -- Дальневосточная армия Г.М. Семенова, ставшая именоваться в 1921 году Белоповстанческой, а к августу 1922 года превратившаяся в Приаму р скую Земскую Рать во главе с воеводой генералом М.К. Дит е рихсом. -- Другие самопочинные армии: регулярные, повстанческие и партиза н ские . Когда потребовалось, нашлись вожди и выдающиеся офицеры, способные действовать самостоятельно, принимать на себя ответственность за защиту Родины, мужественно противостоять большевизму. Если в 1917 году, когда была еще государственная армия, им, в массе, не хватало еще "турецкой смелости" (за исключением Корнилова и Крымова), а в последующем -- политического опыта, то военным делом они заниматься научились на достаточно высоком уровне. Но, главное, что для общего Дела, для самопочинного служения нашлись более достойные вожди, чем в Свободной России А.Ф. Керенского . Не наполеоны, конечно, но рыцари долга, воодушевленные любовью к России . Настоящие офицеры, способные организовывать защиту отечества в исключительно сложных, даже чрезвычайных условиях. В своих делах они продемонстрировали высшие мерила: совесть, служение, качество. И. Ильин : "Вождь закаляется в деловом служении, волевом, мужественном, национально верном . Он одержим духом Целого, а не частным, не личным, не партийным. Он сам стоит и сам идет, потому что он политически дальнозорок и знает, что надо делать . Поэтому он не приглашает себе идеологов "выдумывать программу". Оставшись совсем один , он начинает большое дело, не создавая себе партию, а действуя лично во имя сверхличного . Его дело есть его зов; на зов его дела вокруг него смыкаются лучшие люди... Вождь служит, а не делает карьеру; борется, а не фигурирует; бьет врага, а не пустословит, ведет, а не нанимается к иностранцам. И всегда предпочитает личный неуспех -- успеху от темных и предательских путей. Таков был Корнилов. Таков был Врангель " 29. Во всем многообразии русских армий, разбросанных по театрам гражданской войны, вооруженные силы будущей национальной России только обозн а чались . Общее их качество было невысоким. Но кадр был рыцарским. Успехи достигались не за счет численности, а доблестью, искусством, необычайным подъемом духа, жертвенностью. В ходе неравной борьбы отбирались лучшие и оставаясь нравственным примером для будущих поколений. Беззаветна храбрость легендарных генералов Дроздовского, Слащева, Маркова, Туркула , а также многих рядовых офицеров, малоизвестных капитанов Ивановых. А. Туркул : "Армейский капитан Иванов -- герой нашего времени . В то время, как другие школы выпускали людей рыхлых, без какой-то внутренней оси, наша военная школа всегда давала людей точных, подобранных, знающих, что можно, а чего нельзя, а главное, с верным, никогда не мутившимся чувством России. Это чувство было осознанием постоянной ей службы. Для русских военных служилых людей Россия была не только нагромождением земель и народов, одной шестой суши и прочее, но была для них Отечес т вом духа . <...> Не только в нашем Дроздовском полку, но, может быть, во всей Добровольческой армии 4-я рота капитана Иванова была настоящей солдатской. Он пополнял ее исключительно из пленных красноармейцев. Я иногда присылал к капитану Иванову пополнение из кадет, гимназистов и реалистов -- наших удалых баклажек -- и студентов, но капитан Иванов каждый раз отказывался вежливо, но наотрез: -- Это какой же солдат-с? -- говорил он не без раздражения. -- Это-с не солдат, а, извините, гусская интеллигенция... По-солдатски, если хотите по лубочному, чувствовал он красоту боя : в огне храбрый командир должен красоваться впереди своих солдатушек верхом, вот и все. Ведь солдатская любовь к командиру по-детски жестока: уж таким храбрецом до л жен быть орел -- командир, что и пуля его не берет, и от сабли он заговорен . Вероятно, потому и гарцевал капитан Иванов в огне пред цепями. <...> Теперь я понимаю, что простота капитана Иванова была той суворовской простотой, которая преображала нашу армию в совершенно особенное и чудесное духовное существо, отмеченное чертами необычайной семейственности, в ту нашу великую армейскую семью, где немало было таких капитанов Ивановых, для кот о рых солдаты -- живая дышащая Россия, и где было много таких солдат, для которых их капитаны Ивановы были самыми справедливыми и честными, самыми храбрыми и красивыми людьми на белом свете"30. Ярким примером самопочинного делового служения стала деятельность ру с ской военной эмиграции в изгнании . Сменив меч на перо, офицеры белой армии сумели сохранить дух русской армии, создали уникальные военные знания , особую военную организацию, своеобразный рыцарский орден -- Русский о бще- в оинский с оюз (РОВС ), который "искал не власти, а служения ; отстаивал не парти й ное дело, а национально-государственное; объединял, а не разделял; жертвовал , а не приобретал. Он носил в себе дух национальной, патриотической армии, а не частного сообщества граждан... Ныне он не есть армия... Но он есть кадр русской армии, орденски - спаянный национально-патриотическим единомыслием, ед и ночувствием и единовол и ем " 31. См. далее... Иллюстрации/приложения: 4 шт. Дух войск 50k "Фрагмент" Политика "Армия без самоуверенности, армия без веры в вождей - не армия... Самодеятельность есть главное качество военного человека... Довольно с нас реформ, и не лучше ли вернуться попросту и без затей к старине, к тем временам, когда дух Петра и орлы Екатерины раздвинули наши пределы до степени величайшего в свете государства... Меняйте оружие, меняйте строй, но ради Бога - духа не угашайте!" (Тимошенко В. //Русский Инвалид. - 1907) Дружина храбрых 63k "Фрагмент" Политика Размещен: 13/06/2015, изменен: 13/06/2015. 64k. Статистика. Нужна вера в могущество страны - Народная гордость - могучая пружина жизнестойкости нации - Военное дело должно стать делом всей жизни - Нужно отречься от гибельного предрассудка демократизации армии - Дружинами храбрых начинались все государства - Нашей стране нужна превосходная постоянная армия - Почему офицеры бегут из армии - О штатском разложении военной школы - Без хорошо поставленной армии Россия немыслима (М. Меньшиков) Иллюстрации/приложения: 5 шт. Табель о рангах 113k "Фрагмент" Политика. Размещен: 04/05/2015, изменен: 04/05/2015. 113k. Статистика. "Не надо высших способностей! ...Рабы должны быть равны... Мы всякого гения потушим в младенчестве" (Петр Верховенский, в "Бесах" Достоевского). "Люди от природы неравны; и в этом не "беда", а дар Божий. Нам надо только верно узнавать этот дар и верно с ним обходиться"... (И.Ильин) Иллюстрации/приложения: 23 шт. http://сайт/editors/k/kamenew_anatolij_iwanowich/tabelxorangah.shtml