Босх на олимпе, олимпия в темноте. Босх на олимпе, олимпия в темноте Выставка «Анатомия кубизма»

К нам приехала «Олимпия» Эдуара Мане.

Куда приехала – догадаться нетрудно: в ГМИИ им. Пушкина. (Петербуржцы, не расстраивайтесь: если поленитесь прокатиться в Москву ради этой дамы, то потом она сама прибудет к вам в Эрмитаж.)

Вообще «Олимпия» выезжает из парижского Музея Орсэ всего второй раз в жизни. В первый раз это было ради встречи с «Венерой Урбинской» Тициана на территории Италии (и тогда для этого потребовались переговоры на уровне президентов Франции и Италии). Нам же хватило просьбы от Ирины Антоновой.

При чем тут «Венера Урбинская»?

Ну, вообще-то, сходство с этой работой и правда есть, и Мане она точно была известна – собственно говоря, он ее даже копировал.

Так вот, работа Эдуара Мане, выставленная в 1865 году на Парижском салоне, вызвала невероятный скандал. И не только со стороны публики: критики почти единодушно называли изображенную «вульгарной уродиной» и награждали прочими подобными эпитетами.

Почему так? А тут надо вообще задуматься над присутствием обнаженной натуры в европейском изобразительном искусстве того времени.

Нет, безусловно, «ню» имело место. Но как и в каком виде? Во-первых, в качестве оправдания требовался некий сюжет – чаще всего мифологический, иногда романтико-героический (вспомним хоть полуобнаженную «Свободу на баррикадах»). Во-вторых, внешность героинь неизменно идеализировалась – никакого натурализма.

Чтоб далеко не забираться в историю – вот вам написанная примерно в то же время, что и «Олимпия», картина академиста Александра Кабанеля, «Рождение Венеры». Такую обнаженку тогдашняя публика воспринимать была вполне готова.

К слову, «Олимпией» свою работу назвал вовсе не сам художник. И тут требуется пояснение. Олимпией звали одну из героинь «Дамы с камелиями» Дюма-сына: что называется, «даму полусвета», да еще жестокую и безнравственную. Название, к огорчению автора, так и прилипло.

Но – отвлечемся на минуту от нашего главного персонажа – новаторам вообще-то всегда доставалось. И одна из еще трех работ, представленных уже из фондов самого ГМИИ в добавление к картине Мане, об этом напоминает.

Это «Афродита Книдская» Праксителя. Именно этот скульптор и ввел в эллинистический обиход изображение полностью обнаженных женщин – до него, оказывается, такого не было.

Статую заказали ему жители некоего острова Кос (остров есть и сейчас, но кто его помнит?). Скульптор на всякий случай изваял две – и обнаженную, и одетую. Так вот, заказчики от обнаженной с возмущением отказались (тем более что прошел слух, будто Пракситель избрал в качестве модели для богини гетеру Фрину) – короче, были скандализированы не меньше, чем зрители Парижского салона. И забрали одетую – от которой не сохранилось ни изображений, ни копий.

А вот статую обнаженную выкупили жители города Книд, чтобы поставить у себя в храме Афродиты. И не прогадали – в город во множестве стали стекаться паломники. Афродиту Книдскую копировали, о ней рассказывали легенды. Одна из них гласит: царь соседнего государства, желая получить скульптуру, обещал Книду простить ему весь (и немалый) государственный долг. Жители с негодованием отказались.

Оригинала Праксителя не сохранилось. То, что мы видим в ГМИИ – одна из копий римского времени. Копии и вариации были многочисленными – «Афродита», по сути, заложила основу для нового скульптурного стиля.

Еще одна работа, составляющая в залах ГМИИ компанию «Олимпии», – «Дама за туалетом» Джулио Романо. Чаще ее, впрочем, называют «Форнариной» (полулегендарный персонаж – то ли возлюбленная Рафаэля, то ли куртизанка, то ли и то, и другое, – даже достоверных сведений о ее имени нет).

Но суть не в этом: тут мы опять воспринимаем ренессансную обнаженную натуру как нечто естественное. Для своей эпохи, конечно, да – хотя и тут мы видим отсылки к античной мифологии, хотя бы в виде статуи Венеры на заднем плане.

Но тут также интересно другое. В музей эта дама попала… представьте, одетой. Полностью закутанной в голубую драпировку (по другим источникам – вообще в синем платье). Расчистка от поздних записей была произведена в 1930-х годах в реставрационных мастерских ГМИИ под руководством Павла Корина. И только тогда выяснилось, что все изначальное одеяние изображенной – небольшая полупрозрачная драпировка. Что кому-то, надо думать, когда-то показалось неприличным.

Ну, и наконец последняя из представленных работ – «Жена короля» Поля Гогена, одна из его таитянских картин.

Гогену очень нравилась картина Мане, он даже взял с собой на Таити репродукцию с нее. Перекличка между двумя работами несомненна, хотя манера у Гогена уж совсем другая.

Возвращаясь к «Олимпии»: те, кто знает эту работу только по репродукциям, смогут наконец оценить вживую нюансы колористики, особенно в части темных тонов.

Ну, и собственно, именно эта работа изменила отношение живописцев нового времени к обнаженной натуре.

Выставка открыта в главном здании, продлится до середины июля.

Что еще продолжается в ГМИИ: « ». До середины мая, так что времени осталось не так много.

До середины же мая в главном здании экспонируются и работы Виктора Пивоварова, перекликающиеся с классикой.

А вот что закроется совсем скоро – это милейшая выставка в здании Галереи искусств Европы и Америки XIX-XX в.: « ». По 24 апреля.

Пушкинский музей представит гостям легендарный шедевр Эдуарда Мане - картину "Олимпия", написанную в 1863 году и всего однажды покидавшую стены парижского Музея д’Орсэ

Пушкинский музей представит гостям легендарный шедевр Эдуарда Мане — картину «Олимпия», написанную в 1863 году и всего однажды покидавшую стены парижского Музея д’Орсэ.

Выставка «“Олимпия” Эдуарда Мане из собрания Музея д’Орсэ (Париж)» открывается в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина 19 апреля 2016 года. Едва ли не самый знаменитый шедевр одного из основателей импрессионизма, написанный им в 1863 году и с тех пор лишь однажды покидавший стены Музея д’Орсэ в Париже, предстанет на выставке в окружении трех работ из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина – картины «Королева (Жена короля)» Поля Гогена (1895), полотна «Дама за туалетом, или Форнарина» (нач. 1520-х) Джулио Романо и скульптуры Праксителя Афродита Книдская (копия римского времени с оригинала ок. 350 г. до н.э.).

Отправной точкой для возникновения «Олимпии» стало желание Э. Мане переосмыслить образную и пластическую «формулу» «Венеры Урбинской» Тициана в духе своей эпохи, то есть написать современную Венеру. «Наш долг, – утверждал Мане, – извлечь из нашей эпохи все, что она может предложить, не забывая и о том, что было открыто и найдено до нас». С этой точки зрения замысел «Олимпии» в самом общем плане состоял в попытке поднять современность до высоких классических образцов и на этом пути обрести новое понимание и того и другого. С точки зрения критиков, которые в своих отзывах буквально разгромили картину на Парижском салоне 1865 года, название работы усугубляло ее «неприличие», ибо так звали одну из героинь романа (1848) и одноименной драмы (1852) Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Олимпия – антагонистка главной героини, блестящая, холодная, расчетливая. В Париже XIX века это имя какое-то время было нарицательным для всех дам ее профессии.

Героиня возлежит на шелковистой поверхности виртуозно написанных белых тканей; переливчатая вибрация оттенков рождает эффект сияния, напоминающий перламутровое свечение внутри морской раковины, образ которой также связан с темой богини любви. Но у Олимпии нет самосознания богини, которой принадлежит весь мир. Скорее, она подобна срезанному цветку – украшающей ее волосы орхидее, расцветшей ненадолго, чтобы вскоре отцвести. Привычная отрешенность в ее взгляде смиряет внутреннее напряжение, превращая его в равнодушие. Браслет, серьги, бархотка с драгоценным камнем, призваны, как и в полотне Тициана, подчеркнуть в наготе момент полураздетости, и, стало быть, интимности, а домашние туфельки – одна одетая, другая соскользнувшая с ноги и открывшая кончики пальцев, – пробуждают слабый, как бы мимоходом, укол чувственности и дух будуара.

Обращение к «Венере Урбинской» и дальнейшая интерпретация характера персонажа заставили Мане вести диалог не только с картиной Тициана, но и с длительной традицией существования темы любви и красоты в европейской художественной культуре в целом. Постоянство присутствия подобной героини в произведениях искусства на протяжении столетий объясняется, во-первых, особой ролью мифа в изобразительном искусстве вообще, во-вторых, конкретным содержанием связанного именно с ней повествования, заключающего в себе осмысление двух тесно сопряженных между собой ценностей, занимающих важное место в сфере идеальных представлений человечества. Ими являются Любовь и Красота, воплощенные в образе прекрасной женщины.

Истоки этой темы, преломившейся в шедеврах Тициана, Веласкеса, Гойи, Мане и других мастеров, восходят к творчеству древнегреческого скульптора Праксителя. В его произведениях отразился совершившийся в греческом искусстве второй половины IV века до н.э. переход от преобладания героического и волевого мужского идеала, господствовавшего в высокой классике V века – у Поликлета, Мирона Фидия, сообщавших даже женским божествам (Гере, Артемиде, особенно Афине) черты титанизма и мужественности, – к женскому, наделенному чертами интимности, лиризма, мечтательности. Пракситель прославился своими изображениями богини любви и красоты Афродиты, особенно той, что была выполнена им около 340–330 года до н.э. и для которой ему позировала легендарная красавица, гетера (в переводе «подруга», представительница свободной любви) Фрина.

Картина из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина под названием «Дама за туалетом, или Форнарина» относится к началу 1520-х годов и хронологически предшествует шедевру Тициана, но стадиально принадлежит более позднему историческому периоду, так как выполнена художником Джулио Романо (1499–1546), учеником Рафаэля, связанным с поколением мастеров – наследников великих гениев Возрождения. Работа Джулио Романо обнаруживает близость к произведению Рафаэля «Портрет молодой женщины, или Форнарина» (1518–1519; Рим, Галерея Боргезе).

Картина основателя символизма в европейской живописи Поля Гогена (1848–1903) из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина «Te Arii Vahine. Королева (Жена короля)» (1895), была написана художником во время пребывания на Таити. Свою героиню «королевского рода» художник нашел среди жителей островов Океании, в мире древних идолов и незнакомых богов, в атмосфере, овеянной духами предков, среди простых людей и их незамысловатых занятий: рыбная ловля, сбор плодов, молитва, беседа, отдых составляют приметы их бытия. В местных жителях художник обнаруживает систему пропорций греческих ваятелей. Местная красавица представлена им отдыхающей на зеленом склоне; она непринужденно повторяет позу и силуэт лежащей Венеры (и Олимпии, репродукцию которой Гоген взял с собой в свое экзотическое путешествие), свободной, однако, от всех атрибутов европейской цивилизации: не гетера, не мать семейства, а сама природа, воплощение человеческого естества, лишь подчеркнутая в этом своем значении организующей волей художника.

МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ: ГМИИ им. А. С. Пушкина, Главное здание, Волхонка, 12
ДАТЫ ПРОВЕДЕНИЯ: 19 апреля – 17 июля 2016

Выставка живопись

В Пушкинский музей привезли хрестоматийный шедевр раннего импрессионизма — "Олимпию" Эдуарда Мане. С картиной на время расстался парижский музей Орсе — с тех пор как картина оказалась там, она выезжала за пределы французской столицы всего раз. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

Жаль, что мы уже не сможем увидеть "Олимпию" глазами современников Мане. На осеннем Салоне 1865 года картину пришлось вешать повыше и снабжать охраной, настолько возмутительными французским буржуа показались и героиня, и сама живопись. Тогда насилие над искусством было делом не то чтобы редким. На Салоне 1853 года императрица Евгения, супруга Наполеона III, за плохое поведение и излишнюю откровенность отстегала хлыстом "Купальщиц" Гюстава Курбе. Публика рангом пониже пыталась тыкать в "Олимпию" зонтиками и тростями. Всем было ясно, что с картины смотрит проститутка, а не богиня: в памяти еще свежа "Дама с камелиями" Александра Дюма-сына, где Олимпией зовут героиню, которая живет "ни с кем и со всеми". И как смотрит: расслабленно, без малейшего смущения, не пряча лицо, как куртизанка на картине первого учителя Мане Тома Кутюра "Гораций и Лидия". В искусстве того времени сексуальность драпируется в складки, мифологические сюжеты и ложную скромность. Мане демонстрирует ее как есть — без драматичных заимствований у классиков, зато с прислужницей-негритянкой и черной кошкой с выгнутой спиной, вызывавшей издевательский хохот у зрителей. Эмилю Золя, написавшему о Мане несколько статей, пришлось учитывать уж слишком острый сюжет и называть Олимпию всего лишь "первой попавшейся девочкой", которую каждый может встретить на улице. Главное, считал Золя,— это пятна цвета, то есть как видит художник, а остальное не так важно.

Но с тем, как видел Мане, у зрителей тоже проблемы. Он, возможно, первый художник новейшего времени, которого сравнивали с лубочными картинками задолго до того, как русские футуристы взяли народные принты за образец. Но Мане был далек от рыночного искусства, он копировал Тициана, Веласкеса и Гойю. Прямая предшественница "Олимпии" — "Венера Урбинская" Тициана, а демонстративная плоскость красок основана на раннем Гойе — даже не на "Обнаженной Махе", а на многофигурных народных праздниках конца 1780-х. Не то чтобы куртизанка Мане слишком яркая, но цвета здесь самостоятельны, а не комплементарны, и в бирюзово-зеленую штору на заднем плане взгляд погружается с той же легкостью, что и в кожу Олимпии. За эту смелость в эмансипации цвета Мане называли недоучкой и маляром, и в Салоны он попадал редко — вместо официальных художественных смотрин эпохи Июльской монархии художнику приходилось строить для полотен отдельные бараки или устраивать выставки в своей мастерской. После смерти Мане "Олимпию" спасли для Франции друзья художника, и в первую очередь Клод Моне, объявивший сбор средств на покупку и передачу картины в Люксембургский музей, откуда она отправилась сначала в Лувр, а потом уже во французскую Третьяковку — Орсе.

Теперь "Олимпия" вызывает негодование другого рода: у людей образованных и политкорректных — как памятник французского колониализма. До революционного смысла картины нам уже не добраться, и Пушкинский помещает ее в маленький музейчик великих моделей. Французская куртизанка окружена гипсовой Афродитой Праксителя, "Форнариной" Джулио Романо и "Женой короля" Поля Гогена. Благодаря включению Гогена вырисовывается глобальный сюжет о том, как художники Европы в конце XIX века наконец-то поняли, что помимо средиземноморской красоты есть и другие типы. Подобно Золя Пушкинский пытается обойти тему профессиональной принадлежности "Олимпии", подсказывая зрителю в настенном тексте, что картина на самом деле "о любви". Конечно, если долго смотреть на любую картину, можно отыскать в ней что-то про любовь, но "Олимпия" совсем не о том — она о повседневности, об изгнанных ханжами за порог приличного общества девушках, о том, что вечно пережевывать одни и те же античные байки, пусть и возвышенные, вредно для извилин и нервов. Обо всех, кто не боится показать то, что происходит, так, как показывать нужно здесь и сейчас.

Выставка «"Олимпия" Эдуарда Мане из собрания Музея д"Орсэ (Париж)» открывается в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина 19 апреля 2016 года. Едва ли не самый знаменитый шедевр одного из основателей импрессионизма, написанный им в 1863 году и лишь однажды покидавший стены Музея д’Орсэ в Париже, предстанет на выставке в окружении трех работ из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина – картины «Королева (Жена короля)» Поля Гогена (1895), полотна «Дама за туалетом» Джулио Пиппи, прозванного Романо, (нач. 1520-х) и скульптуры Афродита Книдская Праксителя (копия римского времени с оригинала ок. 350 до н.э.).

Отправной точкой для возникновения «Олимпии» стало желание Эдуарда Мане переосмыслить образную и пластическую «формулу» «Венеры Урбинской» Тициана в духе своей эпохи, то есть написать современную Венеру. «Наш долг, – утверждал Мане, – извлечь из нашей эпохи все, что она может предложить, не забывая и о том, что было открыто и найдено до нас». С этой точки зрения замысел «Олимпии» в самом общем плане состоял в попытке поднять современность до высоких классических образцов и на этом пути обрести новое понимание и того и другого. Неизвестно, кому пришло в голову переименовать Венеру в Олимпию, но название прижилось. Оно, с точки зрения критиков, которые в своих отзывах буквально разгромили картину на Парижском салоне 1865 года, усугубляло ее «неприличие», ибо так звали одну из героинь романа (1848) и одноименной драмы (1852) Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Олимпия – антагонистка главной героини, блестящая, холодная, расчетливая, не верящая в любовь и неспособная никому ее дать. В Париже XIX века это имя какое-то время было нарицательным для всех дам ее профессии. Значит, «Олимпия» – это «Венера-куртизанка».

Обращение к «Венере Урбинской» и дальнейшая интерпретация характера персонажа заставили Мане вести диалог не только с картиной Тициана, но и с длительной традицией существования этой темы в европейской художественной культуре в целом. Постоянство присутствия подобной героини в произведениях искусства на протяжении столетий объясняется, во-первых, особой ролью мифа в изобразительном искусстве вообще, во-вторых, конкретным содержанием связанного именно с ней повествования, заключающего в себе осмысление двух, тесно сопряженных между собой ценностей, занимающих важное место в сфере идеальных представлений человечества. Ими являются Любовь и Красота, воплощенные в образе прекрасной женщины.

Истоки этой темы, преломившейся в шедеврах Тициана, Веласкеса, Гойи, Мане и других мастеров, восходят к творчеству древнегреческого скульптора Праксителя. В его произведениях отразился совершившийся в греческом искусстве второй половины IV века до н.э. переход от преобладания героического и волевого мужского идеала, господствовавшего в высокой классике V века – у Поликлета, Мирона Фидия, сообщавших даже женским божествам (Гере, Артемиде, особенно Афине) черты титанизма и мужественности, – к женскому, наделенному чертами интимности, лиризма, мечтательности. Пракситель прославился своими изображениями богини любви и красоты Афродиты, особенно той, что была выполнена им по заказу жителей острова Книд около 340–330 года до н.э. и для которой ему позировала легендарная красавица, гетера (в переводе «подруга», представительница свободной любви) Фрина.

Картина из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина под названием «Дама за туалетом» относится к началу 1520-х годов и хронологически предшествует шедевру Тициана, но стадиально принадлежит более позднему историческому периоду, так как выполнена художником Джулио Пиппи, по прозвищу Романо (Римлянин) (1499–1546), учеником Рафаэля, связанным с поколением мастеров – наследников великих гениев Возрождения. Работа Джулио Романо обнаруживает близость к произведению Рафаэля «Портрет молодой женщины, или Форнарина» (1518–1519; Рим, Галерея Боргезе). Как можно заметить, Романо близко следует образцу, однако он значительно смелее открывает фигуру своей героини, сделав ее почти полностью обозримой. Художник специально акцентирует ее наготу с помощью прозрачной вуали, которая не столько скрывает женские прелести дамы, сколько призывает напрячь зрение, чтобы их разглядеть. Но истинный посыл в обоих случаях, и у Рафаэля, и у Романо – попытка через светский жанр, родившийся на почве реальности, обратиться к поэтической органике мифа через мотив женской наготы.

МОСКВА, 18 апр — РИА Новости. Министр культуры РФ Владимир Мединский открыл выставку "Олимпия" Эдуарда Мане из собрания Музея д"Орсэ (Париж), на которой впервые в столице будет экспонироваться знаменитое полотно одного из основателей импрессионизма, торжественное открытие прошло в понедельник в Государственном музее изобразительных искусств им. (ГМИИ) А.С. Пушкина.

"Любой музей мира хотел бы увидеть в своих стенах "Олимпию" Мане — это абсолютно сакральное произведение. Оно всего лишь второй раз покидает стены Парижского музея д"Орсэ", — рассказала директор ГМИИ Марина Лошак.

Лошак отметила, что присутствие "Олимпии" в ГМИИ доказывает, что несмотря на все происходящее на мировой арене, на культурном фронте "мосты расширяются".

Выставка Рафаэля Санти пройдет в ГМИИ имени Пушкина в сентябре Это первая масштабная выставка Рафаэля в России. Будут представлены картины и рисунки из музеев Италии - Галереи Уффици и Палатинской галереи. Эксперты сравнивают готовящуюся экспозицию с такими выставками, как "Караваджо" и "Тициан".

"У Эдуарда Мане был дядя Эдмонд, который водил племянника в музеи, так сформировался гений, я призываю всех ходить в музеи, желательно с детьми. Россия — единственная страна в мире, где дети до 16 лет проходят в музеи бесплатно", — сказал на торжественном открытии Мединский.

Министр пообещал послу Франции в РФ Жану-Морису Риперу, что "мы тоже привезем что-нибудь хорошее во Францию в ближайшее время". Рипер в свою очередь поблагодарил за возможность представить российской публике "Олимпию".

"Наверное, я сейчас буду выступать не от имени министерства иностранных дел, а от благодарной публики, для нас всех это большой праздник — увидеть "Олимпию" в Москве, это свидетельства давних российско-французских связей", — отметил замминистра иностранных дел Алексей Мешков.

"Олимпия" была написана Мане в 1863 году. На Парижском салоне 1865 года критики разгромили ее за "аморальность". К картине даже была представлена стража, чтобы оградить ее от физических посягательств.

Картина предстанет на выставке в окружении трех работ из собрания ГМИИ имени Пушкина - полотен "Королева (Жена короля)" кисти Поля Гогена (1895), "Дама за туалетом, или Форнарина" (нач. 1520-х) ученика Рафаэля Джулио Романо и скульптуры Праксителя "Афродита Книдская" (копия римского времени с оригинала ок. 350 г. до н.э.).

Отправной точкой создания "Олимпии" стало желание Мане переосмыслить шедевр Тициана "Венера Урбинская" в духе своей эпохи, написать современную Венеру.

Картина "Дама за туалетом, или Форнарина" относится к началу 1520-х годов и хронологически предшествует "Венере Урбинской" Тициана. Полотно основателя символизма в европейской живописи Поля Гогена "Королева (Жена короля)" было написано художником во время пребывания на Таити. Местная красавица, отдыхающая на зеленом склоне, повторяет позу и силуэт лежащей Венеры (и Олимпии).